Скользящий по лезвию - Юлия Зонис

— Да пошел ты! — проорала она и кинулась вперед по разбитой улице, переходящей в пустыри.

Пускай догоняет. Или не догоняет. Рюкзак остался в машине, но плевать на рюкзак — она найдет другого, нормального попутчика. Без всяких остервеневших чаек, без рыжих сук, без дохлых животных и пропавших детей. Ба ведь не зря говорила — с кем поведешься…

Соки неслась до острой боли в боку. Стебли и сухие травяные зонтики хлестали по рукам. Семена поднялись облаком, липли к вспотевшей коже. Девушка с разгона выбежала к обрыву — внизу блестели железнодорожные пути, сверху тянулся арочный железный мост. Мостом, похоже, не пользовались уже лет десять — фермы проела ржавчина, пролеты зияли дырами. «Наверное, тут возили продукцию с фабрик, — мелькнуло у Соки в голове, — а когда фабрики закрылись, и железная дорога сделалась не нужна».

Сзади послышались шаги. Девушка обернулась. Ковбой шел за ней, легко убирая с дороги засохшие стебли. В его светлой шевелюре блестело проглянувшее сквозь тучи солнце, и весь луг в солнечном свете казался золотым, нездешним, а Ричард приближался медленно, неотвратимо, как в фильме…

Пять, шесть, Фредди хочет всех вас съесть.

Семь, восемь, кто-то к вам придет без спросу…

Соки взвизгнула и дунула через мост.

* * *

За мостом была свалка. В небе мельтешили темные точки. Соки, замерев на краю гигантского котлована, все пыталась сообразить — откуда в таком маленьком городке такая огромная свалка? Или мусор свозили сюда грузовиками из Блумсбурга? Над свалкой, похожей на бесконечное лоскутное одеяло, вроде того, которое зимами шила Ба, черными стежками метались вороны. Соки сначала посмотрела на ворон с ужасом — ей почудилось, что эти птицы, как давешние чайки, сейчас развернутся и набросятся на нее. Однако ворон привлекало что-то другое, что-то внизу. И Соки совсем не хотелось знать что. Девушка присела на корточки, зажмурилась и зажала уши руками — она делала так в самом-самом раннем детстве, когда Па и Ма орали друг на друга в соседней комнате. Залезть бы под кровать, как тогда. Уткнуться лицом в пыль. Обнять себя руками, чтобы сделалось тепло-тепло и тихо, как, наверное, было еще у мамы в животе. Но мешал ветер. Ветер стегнул по лицу, обдав вонью гнилого тряпья, золы и ржавчины и чего-то еще. А за ветром пришел голос:

— Так и будешь сидеть?

Соки подняла голову. Рядом стоял ковбой и бесстрастно глядел на дно котлована. И тогда девушка тоже решилась взглянуть.

Мальчик был там. Отсюда совсем маленький, словно игрушечный солдатик, он сидел на старой стиральной машине, обняв колени руками. На нем были пижамные штаны и спортивная куртка, зеленая с желтыми полосками по рукавам. Рядом в мусоре возилось что-то большое болотного цвета. Вороны кружились с гортанным карканьем, то и дело опускаясь ниже. Тогда мальчик махал руками и кричал, и птицы снова взлетали.

— Что это там? — выдохнула Соки. — ЧТО ЭТО?!

Не отвечая, ковбой широкими шагами двинулся вниз по склону. Мусор под его ногами начал осыпаться, и он наполовину бежал, наполовину скользил. Вороны взмыли вверх, разразившись хриплыми ругательствами. То, что дергалось в грязи рядом с мальчиком, развернулось и странным подскоком ринулось навстречу чужаку.

Томми закричал:

— Нет, нет, не надо! — и спрыгнул со стиралки.

Соки тоже заорала «Нет!», потому что внезапно все поняла и помчалась вниз, спотыкаясь, запинаясь, падая. Последние несколько ярдов она прокатилась в лавине из консервных банок и пластиковых пакетов и, кажется, вывихнула руку, однако все же вскочила и побежала вперед. Но не успела.

Страшная тварь в болотного цвета плаще валялась мордой вверх. Из ее перерезанного горла толчками била кровь. Тварь хрипела и булькала, и Соки показалось, что в бульканье она различает слова. Ричард, присев рядом, со странной улыбкой вытирал нож о плащ. Рукав его куртки был замаран красным. Томми налетел с криками:

— Ты убил моего папу! Убийца! Ты убил папу!

Ковбой держал мальчика на расстоянии вытянутой руки, а тот все молотил кулаками воздух. Соки, сделав еще пару шагов на подгибающихся ногах, остановилась. На земле лежал человек. Наверное, человек. Лицо с уродливыми наплывами было местами голым, а местами поросшим жесткой бурой шерстью. На скрюченных пальцах кривились желтые грязные когти. Но глаза оставались человеческими. Из-под разодранного на плече плаща виднелись бинты в засохшей крови, как будто кто-то пытался вцепиться человеку в глотку.

— Его в Бостоне укусила какая-то тварь, — сквозь зубы процедил ковбой. — Собака, наверное. Потом все равно бы подох…

— Это мой папа! — орал Томми, и слезы брызгали у него из глаз, как разбивающиеся об асфальт капли дождя.

— Пойдем, — выдохнула Соки, падая на колени рядом с мальчишкой и обнимая сзади его горячее дрожащее тельце. — Пойдем отсюда. Сейчас мы пойдем к маме, и все будет хорошо.

Хотя даже круглый идиот догадался бы, что хорошо уже ничего не будет.

Когда Соки была маленькой, Ба вешала над ее постелью Ловца Снов. Сама Ба усаживалась рядом с кроватью в скрипящее кресло-качалку и начинала медленно раскачиваться. Соки очень нравилось смотреть на морщинки на лице Ба и ее седые волосы, аккуратно собранные в узел на макушке. Ба не сидела без дела — она вязала или шила свое лоскутное одеяло, а чтобы Соки заснула быстрее, рассказывала старую легенду лакота.

«Однажды мудрый старец забрался на вершину горы и увидел там великого учителя Иктоми, принявшего обличье паука. Иктоми взял у старого шамана ивовый прут, к которому были прицеплены перья, конский хвост, бусы и начал плести паутину».

Соки знала эту сказку, поэтому слушать было неинтересно, и она перебивала:

— Ба, расскажи что-то новое.

Но та, скрипя креслом, продолжала:

— Иктоми согнул прут, связав его в обруч, и обруч стал как человеческая жизнь — все начинают нетерпеливыми младенцами вроде тебя, а кончают шамкающими занудными старухами вроде меня. Это, конечно, уже не Иктоми сказал, это я тебе говорю.

— Ба, ты не занудная.

— Тогда слушай. Иктоми-паук протянул первую паутинку. Это была девочка, и звали ее Дебора. Она жила в Сан-Франциско с папой и мамой и часто ходила в кино. В кино она любила смотреть фильмы про индейцев, вестерны с Джоном Уэйном и мечтала о том, как однажды сбежит из дома в дикую прерию, будет охотиться на бизонов с оджибвеями, увидит великого духа Медведя и много чего еще интересного. И вот как-то раз у входа в зал ей встретился волшебный старичок в высоком цилиндре и протянул особый билет — очень красивый, весь оклеенный золотой фольгой. Он сказал: «Маленькая девочка, если ты действительно хочешь попасть на Великие Равнины, возьми этот билет».

— Ну? — замирая, спрашивала Соки. — Она ведь взяла билет, да?