Мужчина, которому захотелось согреться - Вячеслав Прах

Вот так бывает в жизни. Ты можешь сам себя поднять, подать себе же самому руку, ты можешь сам себя подбодрить, утешить, дать себе пинок под зад, похвалить. Но попросить чужого человека прилечь рядом (да что там чужого, иногда даже близкого) – это дикость.

Он попросил. И она оказалась в эту минуту рядом с ним, согревая его.

«Я же мужчина. Я должен быть сильным, а иначе будут считать меня тряпкой, мягким, слабохарактерным. Мне не полагаются объятия». Какая муть. Вот из-за этих всех стереотипов и не может порой мужчина подойти к своей женщине и сказать: «Обними меня, пожалуйста. Ничего не спрашивай, просто обними», – потому что это не норма.

Даже на то, чтобы согреться, человеку нужна смелость. Смелость сказать о своем желании. Не побояться выглядеть глупым, непонятым или даже слабым в глазах того, кого хочется попросить об этом, а есть еще и «невидимое общество» (голос которого громко вещает внутри).

Я сам не помню, просил ли я о таком. Хотя, прочитав этот отрывок, понял, что в этом порой очень нуждаюсь. И девчонки (зачастую) почему-то сами редко просят об этом, хотя думаю, что и им это нужно. Возможно, ждут, когда родные человечки сами почувствуют и обнимут их. Но нет здесь ничего постыдного – попросить.

Ну, бывает, когда замерзаешь душой. Ну, не согреться! Все можешь сам, можешь ни на кого не полагаться в этом мире, кроме себя. А тебе такому – самостоятельному, независимому, свободному, но замерзшему, – не хватает элементарного тепла (всего-то объятия). Целого объятия! Даже чужого человека.

Так бывает, правда. И плевать на эти: «мужчине это не к лицу», «мужчина – скала, что о нем подумают люди? женщина?». Истинно его женщина ничего дурного не подумает, а лишь крепко обнимет, и эти объятия, возможно, еще и укрепят отношения, эти объятия могут стать еще одной пройденной извилистой дорогой (пройденной вместе). А умные люди тоже ничего дурного не подумают, ибо они следят исключительно за собой: они не судьи и прекрасно понимают, как многогранен человек. И что в разных ситуациях людям свойственно раскрываться (и поступать) по-разному.

Человек, который немного себя познает (слышит), понимает, что значит «замерзнуть душой».

«Просто обними меня. Не подумай ничего дурного, я не перестану от этого быть мужчиной, и в любой опасной и критической ситуации я буду делать выбор как мужчина. Я не стану слабее от этого. Просто я – душа».

Я не ощущаю необходимости в ежедневных объятиях, это скорее про те мгновения, когда «замерзаешь» и не можешь согреться самостоятельно.

– А сейчас есть мужчины вообще?

– Есть. А сейчас есть женщины вообще? Задал тебе такой же абсурдный и некорректный вопрос, какой задала мне ты. Почему ты считаешь, что если унизить мужчину, то можно в нем воспитать, открыть те мужские качества, которых тебе не хватает?

Ты неправильно сформулировала мысль, ты могла бы сказать: «Мне не хватает мужских поступков, мне не хватает тех рыцарских качеств, которые я видела в фильмах, в мультфильмах и о которых читала в книгах на протяжении всей своей жизни».

Озвучив это так, ты бы не задела мужчину, но выразила бы свои мысли/ потребности максимально корректно и по существу. Зачем обесценивать сразу мужчин? Какому мужчине захочется совершать поступки рядом с женщиной, которая его обесценивает? Которая в его присутствии может позволить себе задать вопрос: «Существуют ли мужчины?»

В фильмах, книгах зачастую показывают результат, а не путь воспитания в себе личности. Там не показывают, как мужчина воспитывает себя спортом, любимым делом всей его жизни, своими победами и проигрышами формирует жизненный опыт. Там не показывают, как мужчина однажды обретает для себя смысл, как он постоянно идет навстречу своим страхам – боится, но идет, чтобы больше не бояться. Не показывают путь противостояния самому себе (когда отсекаешь все ненужное, но дорогое или привычное, потому что оно разрушает). Не показывают, как идешь от одной цели к другой – этот путь не усыпан розами. И вот на этом пути, будучи энергичным, наполненным жизнью и правдой (а правда – это сила, нося внутри которую, можно противостоять всем преградам на своем пути, всем испытаниям), мужчина встречает женщину. И походя совершает поступки, которые она видела в фильмах, о которых читала в романах. Походя, потому что главная его цель – не женщина, смысл его жизни – не она. Он идет вперед и видит вдалеке не ее, а то, ради чего стоит жить.

Он идет, он стремится к чему-то, он бесконечно предан своему смыслу или смыслам. Женщина рядом с ним находит в нем мужчину, относится к нему с уважением, давая ему тепло и поддержку. Он, в свою очередь, относится с нежностью к ней и находит в ней женщину. Какой неуместный вопрос, сколько в нем пренебрежения – «есть ли мужчины?» Конечно, есть. Но важно понимать, какие процессы происходят внутри тех мужчин, которых играют красивые и талантливые актеры, какие мотивации движут героями, какие незримые смыслы спрятаны за всеми поступками, которые тебя восхищают в них.

Унижение – это форма насилия. Моральное и физическое насилие – это не метод воспитания здоровой, сильной, уверенной в себе и своих смыслах, своей правде личности. Это больше похоже на то, как человека мучает жажда, а ему наливают отравленную воду изо дня в день – наливает самый дорогой и близкий человек.

Мне очень нравятся слова Януша Корчака: «Я сегодня думал, что вода может быть водой, но если ее нагреть, она становится паром, а если охладить – льдом. И неизвестно, чем она является на самом деле: паром, водой или льдом.

Может быть, так и с человеком, он тоже бывает разным».

Почему некоторым людям кажется, что они знают тебя, если они не жили в твоей коже, не проходили твой путь с самого детства и до сегодняшнего дня, если их представления о тебе ограничены собственными домыслами, собственным пережитым опытом и действиями, которые ты совершал в их присутствии? Почему они не понимают, что в их отсутствие ты мог совершать другие действия? Они позволяют себе заявлять, что знают тебя как облупленного, и это заблуждение говорит о том, что у них слишком узкие представления о самих себе. Ибо человек, который находит в другом многогранную, объемную личность, меняющуюся, как погода, скорее всего, однажды отыскал ее в самом себе.

Так значит ли это, что тот, кто навесил на меня ярлык, навесил его на самого себя и с этим живет – с самыми узкими и поверхностными представлениями о самом себе?

Мне все больше кажется, что так и есть.

Или творение, сшитое из радости и боли, живое, дышащее, самобытное, ставшее частью этой книги, похожее на пьесу «Две ночи, три судьбы и призрак».

Мне захотелось создать нечто новое, чего я ранее не создавал. Мне было необходимо показать своему читателю то, чего я не мог долгое время объяснить даже самому себе. Возможно, он сумеет понять для себя что-то важное.