Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер

Враг поджимает нас с севера и стоит уже в трех километрах от Шендеровки...»

В этот день, 15 февраля, было принято окончательное решение. Поскольку своевременного деблокирующего удара III танкового корпуса можно было уже не ожидать, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Манштейн отдал приказ идти на прорыв. Он отдал этот приказ самостоятельно, не обращаясь в штаб-квартиру фюрера, чтобы с самого начала исключить всякие возражения. В тот же день штаб 8-й армии передал приказ Манштейна по команде дальше и в 11.05 радировал в котел: «Способность к действиям III танкового корпуса ограничена по погодным условиям и недостаточным снабжением... Группе Штеммермана осуществить собственными силами решающий прорыв на Журжинцы — высоту 239 двумя километрами южнее. Там идти на соединение с III танковым корпусом».

Приказ был ясный и четкий. Однако в нем уже таились зачатки будущей драмы — поскольку, будучи в котле, генерал Штеммерман воспринял приказ таким образом, что он должен своими силами в ходе прорыва овладеть и господствующей высотой 239 — а это было не так.

В сердцах окруженных в котле людей снова загорелась надежда. Решающий приказ был получен, обросшие бородой, перепачканные грязью солдаты посветлели лицами. Уже три недели, будучи в окружении, они вели оборонительные бои, лежа в грязи под дождем и снегом, доедая последние крохи продовольствия. Теперь пробил час освобождения. Увы, они не знали, что подошедшие для их деблокады танковые соединения остановлены врагом и грязью и полностью утратили свою ударную мощь.

Еще сохранившая к этому времени боеспособность немецкая авиация прилагала все усилия, чтобы участвовать в боевых операциях. Ей предстояло выполнить две задачи — доставлять по воздуху необходимое заключенным в котле дивизиям и обеспечивать снабжение деблокирующих частей, поскольку погодные и дорожные условия полностью блокировали работу наземных частей снабжения, а горючее и боеприпасы требовались срочно. Кроме этого, авиация по мере возможностей поддерживала с воздуха действия наземных частей.

Выполнять эти задачи выпало на долю VIII авиакорпуса под командованием генерал-лейтенанта Зайдеманна, штаб которого располагался на окраине Умани. Если ввиду многочисленных трудностей невозможно было выполнить все требования войск, командование побуждало все летные части и их наземные службы делать все возможное для наилучшего выполнения заданий. Для снабжения войск по воздуху и прикрытия транспортных машин в период с 28 января по 20 февраля было задействовано 1536 самолетов, а именно: 832 Ю-52, 478 Хе-111, 58 истребителей ФВ-190 и 168 истребителей Ме-109.

Благоприятным обстоятельством стало то, что расстояние от аэродрома Умань до котла составляло всего лишь около 100 километров. Но трудностей, увы, было куда больше. Прежде всего самолеты с трудом взлетали и садились на размокшую взлетно-посадочную полосу. Довольно часто полеты бывали невозможны из-за густого тумана и сильного обледенения машин. В некоторые дни летать можно было лишь несколько часов, когда рассеивались промозглый туман и густые низкие облака. Иногда удавалось взлетать ближе к рассвету, когда ночной холод сковывал почву, чтобы вовремя доставить снабжение окруженным войскам и танковым соединениям, пытающимся их деблокировать. Задействованные для снабжения войск эскадрильи транспортных самолетов совершали полеты в котел, несмотря на сильный заградительный огонь советской зенитной артиллерии вдоль границ котла и невзирая на потери. В первые дни они еще совершали посадки на единственный пригодный для этого аэродром в котле, чтобы на обратном пути взять на борт раненых.

Однако, несмотря на все усилия, снабжение, осуществляемое по воздуху, ухудшалось день ото дня; перебрасывать удавалось лишь часть от тех ежедневных 150 тонн, необходимых войскам. Как и в Умани, аэродром Корсуни испытывал те же погодные проблемы. Через неделю таяния снега и проливных дождей взлетно-посадочная полоса оказалась буквально залита водой. Саперы тщетно пытались сделать что-то, чтобы расчистить полосу и укрепить грунт. Но последние прибывшие самолеты садились на полосу грязи почти метровой глубины. С 10 февраля они уже не могли садиться и взлетать, боеприпасы, горючее и продовольствие приходилось сбрасывать на лету.

Всего за это время войскам было доставлено всеми способами в общей сложности 2026,6 тонны грузов, в том числе 1247 тонн боеприпасов, 45,4 тонны продовольствия, 38,3 тонны медицинских инструментов и медикаментов и 695 кубометров горючего. Также был перевезен 121 солдат.

Из котла было переброшено: 2188 раненых, из них 637 лежачих (тяжелораненых), 2,1 тонны оборудования (прежде всего специального разведывательного оборудования) и 101 солдат (специалисты и экипажи подбитых или вышедших из строя транспортных средств).

Общие потери после окончания операции составили 32 Ю-52, 13 Хе-111 и 5 Ме-109 (истребителей).

Были подбиты, но вернулись 113 Ю-52 и Хе-111, а также 47 истребителей.

В ходе операций по снабжению войск по воздуху погибли 22 военнослужащих люфтваффе, 56 пропали без вести, многие получили ранения.

В воздушных боях или зенитной артиллерией было сбито 58 вражеских самолетов.

А снаружи котла, за внешней линией окружения, собирал силы для новой попытки спасти своих товарищей III танковый корпус, готовясь 16 февраля совершить последний бросок на прорыв. Прикрытые с тыла и северного фланга от врага 16-й танковой дивизией, 17-я и 1-я танковые дивизии должны были наступать от Лысянки на господствующую над местностью высоту 239, расположенную севернее села Журжинцы, тогда как полк тяжелых танков Бекке должен был нанести удар через Хижинцы на Комаровку в направлении на котел.

Германским танкистам и моторизованной пехоте предстояли тяжелые бои. 16-я танковая дивизия, прикрытая с севера и востока 2-м батальоном 64-го моторизованного полка и ударной танковой группой этого же полка, удерживала свою позицию, отражая все атаки неприятеля, и обеспечивала прикрытие обеих танковых дивизий. Со своего рубежа охранения 1-й батальон 64-го полка даже занял господствующую над этой сельской местностью высоту севернее Чесновки. В ходе этой атаки семь советских Т-34 были подбиты, после ожесточенного боя на земле остались лежать 400 советских солдат. Но сильно поредевшие части 17-й танковой дивизии уже не могли продвигаться вперед; удар 1-й танковой дивизии, нанесенный через Гнилой Тикич по мосту у Лысянки, также успеха не имел. Таким образом, третий деблокирующий удар наткнулся на вражеский контрудар, не смог перерасти в наступление и заглох. К вечеру 16 февраля передовые части III танкового корпуса застыли на рубеже Лысянка — поселок Октябрь — Хижинцы, преодолеть последние оставшиеся 10-15 километров оказалось уже свыше человеческих сил. Солдаты деблокирующих соединений и частей горели желанием отдать последние силы и были готовы на любые жертвы ради своих товарищей в котле, но войска были совершенно измотаны, а боеприпасы и горючее закончились.

Помощь котлу пришла слишком поздно, и она оказалась слишком слабой. Теперь дело шло к апогею близкой катастрофы... О том, как завершились бои последнего дня третьего деблокирующего удара, описано в истории 1-й танковой дивизии (сокращенное извлечение)[19]: