Джеймс - Роман Владимирович Торощин

давно, но не обжит. Замок носил символический характер, лишь бы ветер или зверьё не открыли. Внутри было темно, ставни закрывали окна. Сбив их кем-то продуманно приготовленным молотком, «Девятый» огляделся. Посередине стояла русская печь с небольшой пристройкой в виде плиты. Слева от нее тяжёлая кровать с упакованным в целлофан матрасом, одеялом и подушкой, справа кухонный стол, на котором стоял ящик с чугунками, железными и деревянными тарелками, прочая утварь. У двери лавка и брутальная вешалка — три гвоздя. В углу располагалась поленница с дежурным набором дров и ночной горшок на случай холодов. За потолком находился чердак. Туда через люк вела приставная лестница. На чердаке вот уже несколько лет сушились какие-то травы — то ли пижма, то ли зверобой. Видимо, строители хотели домой увести, но забыли забрать.

Выйдя из дома, Джеймс нашёл сарай, пристроенный сзади. Там находился туалет, типа «сортир», и немудрёный набор для мужского рукоделия — козлы для распила дров, пара топоров, ножовка, лопаты, грабли, какое-то копье-гарпун, видимо, для ловли рыбы и всяко мелочь — бечёвка, гвозди, каменный брусок, наверное, для заточки инструмента…

Закончив полный осмотр, «Девятый» вытащил лодку, уложил ее сохнуть у крыльца, а багаж перенёс в дом, разрушив весь минимализм спартанской обстановки.

Тем временем значительно похолодало.

Джеймс затопил печь. Дрова, забывшие за годы лежания в поленнице о своём истинном предназначении, начали удивлённо потрескивать, дымить и насвистывать древесные мелодии, но потом, войдя во вкус, весело и самозабвенно заполыхали. Сырость нагрелась и запахла, будто предъявляя последний аргумент, чтобы остаться нетронутой. Но тепло начало постепенно заполнять дом. Вспомнив про ужин, точнее, поняв поскуливания пса, «Девятый» разыскал в рюкзаке недоеденный сухпаек и разделил его с собакой. Они уселись оба на незастеленной кровати и молча, глядя на отблески пламени на полу, жевали хрустящие галеты…

***

Особых признаков наступления зимы не было. Природа была на паузе и не подыгрывала законам мироздания.

Все было одинаково серым и пожухлым, готовым как расцвести, так и уйти в перегной. Индифферентность стала фирменным знаком происходящего. Никаких векторов и направлений. Но холода, как товарные поезда, прибывали с допустимыми отклонениями от расписания.

Судя по инструкции, «Девятому» было предписано переждать зиму в этом таёжном чулане. Переждать и выжить. Рядом была река и можно было с большой долей вероятности надеяться на обеспеченный минимум пропитания. Теоретически.

Вся надежда была на большой фолиант, оставленный предусмотрительными конспираторами. Краткая инструкция по всему. Разработчики этого проекта предполагали, что судьба может забросить в этот дом человека с любой долей подготовленности, даже с нулевой. И поэтому они написали инструкции для земляного червя городских джунглей.

В книге по выживанию были учтены самые базисные принципы и навыки, которые помогут не умереть с голода, холода, жары и жажды.

Содержание было разбито на активности — «собирательство», «охота», «безопасность», «кулинария», «быт».

Наскоро пробежав по страницам, Джеймс решил начать с самого простого — собирательства. Ну, ему показалось, что это самое простое. Когда он вышел «в поля», он осознал, что не будь этой книги, он уже пару раз был бы мертв, съев с куста ту или иную ягоду или весело жуя тот или иной гриб.

Окружающий лес и поляны не были похожи на райские сады, и подножный корм приходилось искать в поте лица. Странный ощущения начали, как пузыри, всплывать на поверхности его сознания. Как в кастрюле перед закипанием. Лекарство действовало, но видимо начинался эффект привыкания, или препарат сам имел побочные эффекты. Но не это «Девятого» беспокоило. Беспокоило то, что ряды ампулы редели. Как тает сладкая вата во рту — неумолимо. И с этим поделать ничего было нельзя — абсолютно нерешаемая задача.

Но он отгонял эти мысли, пытаясь сконцентрироваться на «поиске пуговиц», на том, что ему под силу. Как природа не ленилась, но тиски мороза придут, и им будет все равно, готовы к ним или нет. Вообще, холода или жара, это настолько бескорыстные явления… У них ведь нет задач навредить, у них задача быть и все. А уж кому там плохо от того, что они нагрянули… Не их проблема. Они передвигаются по поверхности, а то, что их движение несовместимо с микроскопическими жизнями в другом измерении, в чем их тут вина? Когда человек прогуливается по тенистой лесной тропинке, жонглируя в голове высокими темами и лирическими оборотами, приближая мир к совершенству, разве он задумывается, сколько растоптано его сапогом жизней, и даже целых миров? Так и сгустки температуры проносятся, любя все вокруг, но не нас.

Так вот надо успеть забиться в норку и без обид переждать их появление. А в норке должен быть запас еды, питья и противоположной температуры для уравновешивание привычного нам уклада жизни.

Поэтому в списке под номером «один» было «засушить грибов и ягод». С этой задачей Джеймс справился довольно легко. За 3–4 дня он собрал и подготовил к хранению вполне достаточный для полутора едоков набор даров земли. Он выкладывал их на печке, как учила книга выживальщика, и от этого дом наполнялся особым грустным сладковатым ароматом засыхающей свежести.

С дровами проблем было и того меньше. Даже далеко ходить не надо. В радиусе 30 метров был много поваленных деревьев, которые своей сухостью вполне подходили на роль поленьев. Попотеть, конечно, пришлось. Под вечер руки гудели и пахли смолой. «Девятый» развлекал себя арифметикой и подсчитал (он все в последнее время переводил на язык цифр, так ему казалось он формирует правильный базис для нового мира), так вот он подсчитал, что для зимовки ему понадобиться около полутора тысяч поленьев. И он не спеша шёл к поставленной цели. Шелест пилы был очень органичен в лесу и порой сливался с шелестом крон. А вот когда дело дошло до топора, здесь за дятлом уже не спрятаться…

***

Джимка вертелся рядом, играясь в куче стружки, как в песочнице.

Наверное, из-за своей увлечённости, он почуял опасность уже очень поздно. Но почуял. Весь ощетинившись и даже не озлобленно, а растеряно и испугано, он не зарычал, а как-то замяукал. «Девятый» сжал топор одной рукой и боком начал выходить из дверей раскрытого сарая, даже не предполагая, откуда ждать беды. До дверей дома было 10 очень долгих метров. Он, медленно оглядываясь по сторонам, присел, не смотря взял собаку в охапку, абсолютно оправдано думая, что ее реакция может быть неадекватной и неполезной. Где-то левее сарая послышался треск валежника, и было слышно, что не прутики ломаются, но крепкие ветви. И вот, рыча как-то в сторону, из кустов