Со смертью от Дун... - Рут Ренделл

Барден подбодрил его, сказав, что он очень помог ему.

— У нас постоянные клиенты, из, можно сказать, состоятельной прослойки общества. Не хочу показаться снобом, но я бы отказался от более дешевых линий товара… Вспомнил! Одну приобрела мисс Клементс из агентства по недвижимости. Нет, две — одну себе, другую кому-то в подарок на день рождения. Еще одну купила миссис Даррелл. Я запомнил потому, что она взяла было «норку», но передумала, как раз когда уже выходила из магазина. Она вернулась и поменяла ее. Пришел кто-то еще за бледно-розовой помадой… Да, конечно же, миссис Миссал! Она только бросила взгляд — миссис Даррелл попробовала помаду на запястье — и сказала: «Это абсолютно мой цвет!» У миссис Миссал исключительный вкус, поскольку, что бы вы там ни говорили, «Полярный соболь» предназначен для рыжеволосых женщин вроде нее.

— Когда это было? — спросил Барден. — Когда к вам поступила «меховая» линия?

— Минуточку… — Молодой человек сверился с журналом поставок. — В прошлый четверг, как раз неделю назад. Я продал две мисс Клементс вскоре после того, как они поступили в продажу. То есть в пятницу. В субботу меня не было, а по понедельникам всегда затишье. Везде стирка, понимаете ли. По вторникам мы закрываемся рано, и я знаю, что вчера ни одной не продал. Значит, в прошлый вторник утром.

— Вы очень нам помогли, — сказал Барден.

— Вовсе нет, это вы озарили яркой искрой мою прозаическую жизнь. Кстати, миссис Миссал живет вон в том очаровательном изящном домике напротив «Оливы и голубки», а миссис Даррелл — в двухуровневой квартире с розовыми шторами в новом квартале на Куин-стрит.

По счастью, у миссис Клементс обе помады оказались в сумочке; одна была частично использована, вторая, которую она приобрела в подарок, была все еще в целлофановой обертке.

Уходя от агента по недвижимости, Барден глянул на часы. Половина шестого. Он едва успел до закрытия всех учреждений.

Инспектор застал миссис Даррелл в квартире по соседству с ее собственной. Она пила чай с подругой, но спустилась по спиральной лестнице в задней части дома и поднялась по другой, чтобы вернуться через пять минут с нетронутым патрончиком помады «Полярный соболь» с пометкой «86» фиолетовыми чернилами на донышке.

Когда Барден свернул на Куин-стрит и пересек подъездную площадку у «Оливы и голубки», автобус из Стауэртона до Помфрета как раз поднимался по холму. Инспектор сверился с часами и увидел, что было без пяти шесть. Может, он поздно вышел из Стауэртона, может, такое часто бывало… «Черт бы побрал всех этих тупых баб с их помадой, — подумал он. — Наверняка ее убил Парсонс».

«Очаровательный домик» оказался тем самым домом королевы Анны, отягченным побелкой, чугунными решетками и ящиками для цветов на окнах. Передняя дверь была желтой, обрамленной синими лилиями в каменных вазах. Барден ударил в дверной колокольчик медным молотком, висевшим рядом на шнуре. Но, как он и ожидал, никто не вышел.

Гараж, бывший каретный сарай, был пуст, двери не закрыты. Инспектор спустился с крыльца, перешел через дорогу и пошел в участок, по дороге гадая, что там выяснил Брайант в «Саузерн уотер борд».

Вексфорд был доволен информацией по помаде. Они дождались возвращения Брайанта из Стауэртона, а затем пошли ужинать в «Оливу и голубку».

— Похоже, Парсонс чист, — сказал Вексфорд. — Он вышел из «Уотерборд» в пять тридцать или чуть позже. Точно не раньше. Он не мог успеть на автобус в пять тридцать два.

— Нет, — с неохотой признал Барден. — А до шести и двух минут другого автобуса нет.

Они вошли в зал «Оливы и голубки», и Вексфорд попросил столик у окна, чтобы они могли наблюдать за домом миссис Миссал. Когда полицейские покончили с жареным барашком и приступили к пирогу с крыжовником, двери гаража все еще были открыты, и никто не входил в дом и не выходил из него. Барден оставался за столом, пока Вексфорд ходил расплачиваться, и когда инспектор уже собирался было встать и пойти за ним к двери, он увидел белокурую девушку в ситцевом платье, которая вышла на Хай-стрит со Сьюингбери-роуд. Она прошла мимо методистской церкви, мимо ряда коттеджей, взбежала по ступенькам дома миссис Миссал и вошла в переднюю дверь.

— Идемте, Майк, — сказал Вексфорд и ударил по колокольчику молотком. — Вы только гляньте на эту хреновину, — сказал он. — Ненавижу такие штуки.

Они подождали несколько секунд. Затем белокурая девушка отворила дверь.

— Миссис Миссал?

— Миссис Миссал, мистер Миссал, дети — никого нет дома, — сказала она с сильным иностранным акцентом. — Все уехали к морю.

— Мы из полиции, — сказал Вексфорд. — Когда вы ожидаете возвращения миссис Миссал?

— Сейчас семь, — она оглянулась на черные старинные напольные часы. — Половина восьмого, восемь… Не знаю. Вы возвращаться немного позже. Тогда она придет.

— Мы подождем, если вы не против, — сказал Вексфорд.

Они перешагнули через порог и, ступив на синий пушистый ковер, оказались в квадратном вестибюле, перед лестницей, после десяти ступеней расходившейся в две стороны. Сквозь арку с правой стороны лестницы Барден увидел столовую с полированным полом, частично покрытым индийскими коврами бледных тонов. В дальнем конце комнаты открытое французское окно выходило в обширный, кажущийся бесконечным сад. В холле было холодно и еле заметно пахло редкими нежными цветами.

— Вы не будете так любезны назвать свое имя и сообщить, что вы здесь делаете, мисс? — спросил Вексфорд.

— Инге Вольф. Я няня Димфны и Присциллы.

«Димфна!» — в ужасе подумал Барден. Его собственных детей звали Джон и Пат.

— Хорошо, миссис Вольф. Если вы покажете нам, где мы можем присесть, вы сможете вернуться к своим обязанностям.

Она открыла дверь с левой стороны холла, и Вексфорд с Барденом оказались в большой гостиной с выходящими на улицу эркерами. Ковер был зеленым, кресла и громадная софа были обтянуты зеленой льняной тканью с розовыми и белыми рододендронами. Настоящие рододендроны, с цветками размером с блюдце на высоких стеблях, стояли в двух белых вазах. У Бардена возникло ощущение, что когда сезон рододендронов кончится, миссис Миссал поставит в вазы дельфиниумы и, соответственно, поменяет чехлы на мебели.

— Да, побрякушек тут выше крыши, — лаконично сказал Вексфорд, когда девушка ушла. — Что-то такое я и ожидал увидеть, когда говорил, что она могла позволить себе купить «Полярного соболя» как последний писк моды.

— Сигарету, сэр?

— Вы спятили, Барден? Может, еще галстук снимете? Тут вам Сассекс, а не Мексика.

Барден убрал сигареты, и они молча просидели десять минут. Затем он сказал:

— Могу поспорить, помада у нее в сумочке.

— Смотрите, Майк, продали четыре штуки, все с пометкой фиолетовыми чернилами, верно? Две у мисс Клементс, одна у миссис Даррел. Четвертая у меня.

— Возможно, какой-нибудь еще продавец в Стауэртоне, Помфрете или Сьюингбери надписывает помаду фиолетовыми чернилами.