Скипетр дракона - Эд Гринвуд

А тем временем…

Вдоль горы Шонсель ехал одинокий всадник.

За его спиной развевался плащ, дорога была ярко освещена солнцем, вокруг не было ни души, и он оставил далеко позади сопровождающих его латников, облаченных в полные доспехи, под тяжестью которых лошади утомились уже в самом начале пути, вчера вечером.

Флаерос Делкампер громко засмеялся от по-детски незамутненной радости, глядя в синее небо. Он снова увяз в приключениях, регент желал видеть его, и менестрели чествовали его как одного из великих и знаменитых бардов древности!

— Ага! — крикнул он во весь голос. — Делкампер Лучший!

Никогда прежде он не осмеливался издать этот боевой клич — ни разу за всю свою жизнь, будучи слишком хрупким, слишком слабым, слишком неуклюжим в обращении с клинком. Он никогда не обнажал даже кинжала в защиту фамильной чести… и, говоря откровенно, сейчас он тоже не участвовал в битве, а просто скакал галопом по идущей вдоль побережья дороге — слишком быстро, чтобы ручаться за собственную безопасность. Но здесь не было никого, чтобы услышать его клич и сказать людям вокруг: «Смотрите все в Дарсаре, кто способен видеть, какая рядом с нами важная персона, во имя Троих!»

Эта поездка через Телн должна была сократить его путешествие на добрый десяток дней, а то и больше. А потом он мог сесть на один из быстрых торговых кораблей Малавера Обалара и плыть прямо вверх по Серебряной к острову Плывущей Пены! Да!

— Делкампер Лучший! — вновь вскричал Флаерос и рассмеялся.

— Милостивые Трое, ну и шум! — фыркнул стоящий у дороги стожок сена, неожиданно поднимаясь в человеческий рост и с силой дергая за вощеную веревку, обмотанную вокруг столбика обвалившейся изгороди у его ног.

— Точно! Неплохо бы сбить этого идиота вместе с его спесью! — согласилась вторая груда сена с противоположной стороны дороги и дернула за другой конец веревки — и скачущая галопом лошадь Делкампера споткнулась и рухнула наземь с жалобным ржанием, судорожно взбрыкивая копытами. Всадник кубарем полетел с нее.

Стряхивая сено, Сускар расхохотался и двинулся вперед, сжимая в руке длинный нож. Лошадь сломала себе шею и лежала неподвижно, если не считать слабого подергивания ноги. Седельных сумок при ней не было, зато был всадник в роскошных шелковых одеяниях… и не золото ли это блеснуло?

— Хватай его, Баерм! Не дай ему удрать! — заорал Сускар, когда лежащий на земле паренек вдруг перестал блевать и отплевываться, ухитрился подняться на ноги и рванулся прочь.

Но бежать у него не получилось и он похромал, с трудом ковыляя по скошенному полю и потешно размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Баерм ринулся за ним.

Грязная рука схватила шатающегося парня за плечо и с силой развернула так, что он едва не упал. Баерм впечатал оба кулака в живот мальчишке — результат был вполне предсказуемым.

— Говядина и морковь, — с отвращением произнес Сускар, остановившись над парнишкой, извивающимся в рвотных позывах и спеленатым собственным шелковым плащом. Баерм оскалился в ухмылке. — Почему всегда бывает говядина и морковь? Неужели все в Аглирте только это и едят?

— Почему же? — проворчал кто-то у него за спиной. — Ты можешь отведать… холодной стали!

Сускар застыл, и тут что-то холодное и острое вошло ему в спину, распространяя вокруг себя жгучее онемение, а затем вышло из живота — темное и влажное.

Баерм в ужасе уставился на это зрелище, разинув рот, и лишь мгновение спустя — мгновение, показавшееся невероятно долгим, — почти неохотно взглянул выше, поверх плеча Сускара. А затем закричал.

— Ага, — откликнулся грубый голос, — ты рад меня видеть. Мне это нравится.

Баерм резко повернулся, чтобы убежать, но не сделал и двух шагов, как тяжелая, с силой брошенная палица угодила ему в основание черепа, отправив его в красную пропасть забытья.

Тело Сускара рухнуло чуть поодаль, ударилось о землю, содрогнулось в последний раз и замерло. Флаерос вздрогнул, поморщился и затряс головой, пытаясь избавиться от пульсирующей в ней боли, а потом прохрипел:

— К-кто…

— Мои родители, которые, по всей видимости, были быстры на язык, назвали меня Гларсимбер Белкларавус, — раздался откуда-то сверху низкий, хриплый голос, в тонкий шелк плаща Флаероса вцепились крепкие пальцы и с силой рванули его вверх.

Неожиданно оказавшись стоящим на ногах, Флаерос моргнул и уставился в лицо, знакомое ему… с того великолепного дня на острове Плывущей Пены, когда Улыбающийся Волк Сарта получил титул…

— Б-барон Яркое Знамя… — выдавил Флаерос.

— Верно, это, кажется, самое новое из моих имен, — согласился обладатель толстощекого лица и всклокоченных бакенбардов, засовывая меч в ножны и отходя на несколько шагов, чтобы подобрать булаву. — Настолько громкое, что я к нему еще не привык. А ты, конечно же, бард Флаерос Делкампер.

— Д-да! Во имя Троих, я благодарен вам, милорд! Я должен… вы… вы спасли мне жизнь!

Барон пожал плечами, улыбнулся и с такой силой хлопнул барда по спине, что тот едва опять не растянулся на земле.

— Айда обратно на дорогу, парень, — рявкнул Гларсимбер. — Сдается мне, ты куда-то торопился.

— Да, — пошатываясь, согласился Флаерос. В голове у него все еще звенело — все случилось так неожиданно, и… Он нахмурился.

— Милорд барон, — сказал он, — Трое наверняка благоволят мне, если привели тебя так далеко от Аглирты, чтобы спасти меня.

Барон хмыкнул и пробормотал что-то вроде «не дурак, нет».

Они прошли несколько шагов по полю, прежде чем Флаерос осмелился взглянуть на своего спасителя и переспросить:

— Барон?

Гларсимбер криво усмехнулся, а затем отвел взгляд куда-то в сторону моря.

— Ну ладно, парень, — ответил он, обращаясь словно бы к воздуху перед собой, — меня послали сюда, чтобы я сделал… кое-что.

— Должно быть, вы посланы с поручением от Черных Земель! — потрясенно выдохнул Флаерос.

Барон пожал плечами, ухмылка его сделалась еще более кривой, и он промолвил лишь одно слово:

— Возможно.

Темно-синий дым взвился ввысь, и волшебник, подняв на ладони Дваер, усмехнулся.

— Подумай об этом, подумай, как это сделать, — и оно сделано. Ни тебе десятков заклинаний, ни долгой охоты за редкостными порошками и магическими словами. Неудивительно, что Владычица Самоцветов победила Повелителя Заклинаний и с тех пор с легкостью прошла через десяток магических дуэлей.

Улыбка Джаварра Радужного Дракона стала шире.

— А у Черных Земель есть еще два таких же, верно? Я прямо-таки вынужден прийти к выводу, что он как-то связан со смертью Каталейры. О да!

Дым завертелся быстрее, и из его завихрений возникло нечто извилистое, длинное, темное, с гладкой чешуей — гадюка!