Шоу марионеток - Майк У. Крэйвен

Брэдшоу не закрыла за собой дверь, и это было хорошо. Работникам будет полезно узнать, как теперь будут вестись дела. Он указал жестом на стул напротив, и она села на краешек.

По изучал ее; девяносто процентов работы сержанта заключалось в управлении людьми. Брэдшоу не носила макияж, за очками в золотистой оправе в стиле Гарри Поттера прятались серые близорукие глаза. Она была бледна, как рыба. На яркой футболке красовался логотип ремейка «Охотников за привидениями», где мужских персонажей заменили на женских. Холщовые штаны цвета хаки с широкими карманами, кажется, звались брюками-карго. Ее пальцы были длинными и тонкими. Ногти – сжеваны до основания. Несмотря на проявленное сначала неповиновение, она выглядела настороженной.

– Ты знаешь, кто я?

Она кивнула.

– Вас зовут Вашингтон По. Тридцать восемь лет, родились в Кендале, Камбрия. Были переведены из полиции Камбрии в SCAS, и, предположительно, совершенная вами ошибка напрямую привела к пыткам и смерти подозреваемого. Ваше дело расследует Независимая комиссия по расследованию жалоб на злоупотребления полиции. Вы отстранены от работы.

По уставился на нее. Антистеб-радар молчал. Она говорила серьезно. Это была ее манера разговаривать.

– Неверно. Вот уже, – он посмотрел на часы, – пять минут как я детектив-сержант Вашингтон По. И с настоящего момента если я прошу тебя что-то сделать – ты это делаешь. Ясно?

– Инспектор Стефани Флинн сказала, что я должна делать только то, что мне говорит она.

– Да неужели?

– Так и сказала, сержант Вашингтон По.

– Просто По.

– Так и сказала, По.

– Я имел в виду, тебе стоит звать меня сержа… ладно… зови, как хочешь, – сказал По, понимая, что у него нет сил на бессмысленные споры о формах обращения. – А почему она тебе это сказала?

– Люди любят надо мной подшучивать. Они говорят мне делать вещи, которых я делать не должна, – ответила она, поправив очки и заправив за ухо выпавшую тонкую прядь темных волос.

По начал догадываться.

– Ладно, но я твой новый сержант, так что ты должна делать то, что я тебе говорю, – сказал он.

Она пристально смотрела на него.

Наконец По сказал:

– Жди здесь.

Он дошел до кабинета Флинн. Та разговаривала с Бареттом.

– Быстро ты, – сказала она.

По готов был поклясться, что она сдерживает улыбку.

– Можешь заскочить ко мне и сказать Брэдшоу, что теперь она должна слушаться и меня тоже?

– Конечно, – Флинн направилась в кабинет По вслед за ним.

– Тилли, это Вашингтон По, и он наш новый сержант.

– Он хочет, чтобы его звали По, – ответила та.

Флинн взглянула на По, который пожал плечами, словно говоря: «Ну что с этим поделаешь?».

– Ладно, в любом случае, ты должна делать то, что он говорит, тоже. Хорошо?

Брэдшоу кивнула.

– Но больше никого не слушай, – добавила Флинн, перед тем как оставить их наедине.

– Теперь, когда мы с этим разобрались, Тилли, я хочу, чтобы ты отправилась домой, собрала чемодан и встретилась со мной и инспектором Флинн здесь через час, – сказал По. – Мы уезжаем на несколько дней.

– Я не могу, – немедленно ответила она.

По вздохнул.

– Жди здесь.

Через минуту он вернулся со стандартным договором найма Национального агентства по борьбе с преступностью. Подтолкнул его к ней по столу.

– Покажи мне, где здесь такое написано, потому что я вижу параграф, гласящий:

«Возможны случаи, когда вы обязаны работать внеурочно и вне основного офиса».

Брэдшоу на него даже не взглянула.

По продолжил:

– Я определенно не вижу ничего, что утверждало бы, что Тилли Брэдшоу является исключением.

Брэдшоу закрыла глаза и сказала:

– Раздел три, параграф два, подраздел семь гласит, что произвольные преимущества – в моем случае отсутствие работы вне офиса – могут считаться обязательным условием договора найма, в случае если они применяются в течение длительного периода времени. Юридическое определение – «обычаи и порядки». – Она открыла глаза и посмотрела на По.

По смутно помнил правило отдела кадров о том, что если кто-то что-то делает достаточно долго, это может считаться частью их работы, даже если оно напрямую противоречит контракту. Как бы глупо это ни звучало, люди выигрывали в судах деньги, используя это правило.

Он уставился на нее с открытым ртом.

– Ты выучила наизусть весь трудовой договор?

Брэдшоу нахмурилась.

– Я прочитала его, когда подписывала.

– Когда это было?

– Одиннадцать месяцев и четырнадцать дней назад.

По снова встал.

– Жди здесь.

Он вновь отправился в офис Флинн.

– Джонатан Пирс будет счастлив выбраться из офиса на несколько дней, – сказала она.

По не собирался так быстро сдаваться.

– Она вообще в себе?

– С ней все нормально, – ответила Флинн. – Ее растили в тепличных условиях, и потому она легко идет на поводу у других. Понимает все буквально и склонна верить всему, что ей говорят. Я стараюсь за ней приглядывать по мере сил. Если найти к ней подход, она абсолютно незаменима.

– Но к полевой работе она не готова?

– У нее IQ под двести, но она, возможно, и яйца сварить не сумеет…

– Эш, есть хоть одна юридическая причина, по которой я не могу ее взять с собой? – спросил По.

– Если она подаст в суд по пункту «Обычаи и порядки», мы сможем защитить свою позицию, и она проиграет.

По посмотрел на него. Ему нужно было «да» или «нет».

– Нет, – сказала Флинн. – В трудовом законодательстве нет ничего, что оправдывало бы ее позицию.

– Тогда решено, – сказал По, – и год назад я и сам не умел варить яйца.

По вернулся к себе в кабинет и сел. Скрестил пальцы и наклонился вперед к Брэдшоу. Он попробует сделать то, что Флинн проделала с ним накануне, надеясь, что Брэдшоу не станет блефовать.

– У тебя есть два варианта. Первый – ты едешь домой и собираешь вещи для весенней Камбрии, и второй – кладешь заявление мне на стол.

Брэдшоу выглядела еще более нервной, чем до этого.

«Я что-то упускаю», – подумал По.

– В чем дело, Тилли? Почему ты не можешь уехать из офиса?

Она робко встала – в глазах у нее стояли слезы – и побрела из кабинета, не оборачиваясь.