Длинные версты - Владислав Конюшевский

Вот теперь пускай они и соображают, что к чему. Куда мы поперлись? Кто нам дал такие указания? Ведь то, что бронепоезд захвачен, и в голову никому прийти не может. А у нас появится шикарная фора почти в два часа. За это время мы до Таганрога добежать успеем!

После этого спокойно ехали еще минут тридцать. Успели переодеться в свою форму и вывесить самодельное знамя. А потом паровоз вдруг стал резко тормозить. Машинально отметив время – без пятнадцати четыре, я схватил трубку связи с машинистом:

– Почему останавливаемся? Что случилось?

Ответил автоматчик, контролирующий паровозную бригаду:

– Тама, на рельсах, куча бревен навалена. Пока не разберем, не проедем!

Спрыгнув с вагона и проскочив чуть вперед, в свете паровозного прожектора, метрах в ста дальше, увидел ту самую кучу. А вокруг, что характерно, была тишина. Только в паровозе что-то булькало да потрескивало. Какое-то время я растерянно крутил головой, соображая, кто же сделал этот навал? В смысле, на каком языке мне сейчас начинать орать, чтобы не схлопотать пулю в ответ? Стоящий рядом барон, также безрезультативно оглядевшись, озвучил мои мысли:

– Интересно, кто это сделал? Германцы или наши?

Склонный к быстрым решениям Гришка рубанул рукой, словно шашкой:

– Да чо мы на это смотрим? Растаскивать надо, пока тихо!

Я возразил:

– Ага. А если там заминировано? Потянем бревнышко – и раскинем кишками по округе…

Помолчали, обдумывая перспективу. Потом один из автоматчиков предложил:

– Товарищ Чур, а если веревками сдергивать? Там, в артвагоне, несколько бухт, саженей по пятьдесят лежат. Свяжем их и начнем растаскивать. Или сразу несколько бревен к паровозу привяжем да дернем.

Я кивнул:

– Вариант. Давай, Гриша, займись, а я пока гляну, что там к чему.

После чего, включив фонарик (на бронепоезде были хорошие фонари со свежими батареями), потопал в сторону бревен. Те оказались не просто навалены, а еще и хорошо скручены между собой проволокой. Чисто визуально никакого заряда я в этой куче не наблюдал. С другой стороны, кто же его на виду оставит? Каких-либо проводов, уходящих в сторону, тоже не видел. Зато обнаружил три хвостика от самокруток. Хм… наши, что ли, перекуривали? В принципе, и фрицы активно потребляли махру, поэтому окурок от самокрутки не показатель. Но вот развернув хвостики на двух газетных, увидел русские буквы. А еще один был сделан из листовки. Тоже с кириллицей. Поэтому сдается мне, что мы-таки добрались до наших позиций.

Мои ребята еще возились внутри, собирая веревки, как набегающий ветерок принес издалека короткий «блям» чем-то металлическим и не менее короткое приглушенное «мать!». Последние сомнения у меня исчезли и, прячась за бревнами, я, повысив голос, бросил в темноту:

– Это кто тут на рельсах нагадил? Какая сволочь пути завалила? Кому мне гланды через жопу рвать?

Шевеление вдалеке затихло, а потом хриплый голос спросил:

– Кто таков?

– Командир отдельного батальона морской пехоты Чур! Слыхал про такого?

Голос не поверил:

– Брешешь!

Меня это возмутило.

– Ты, чувырла братская, будешь перекрикиваться, или, может, подойдешь? А то мы сейчас всех немцев своим базаром переполошим!

Голос продолжал осторожничать:

– А что это за поезд на путях стоит?

Я пояснил:

– Это мой трофей. И если сейчас я на нем не поеду дальше, то сам огорчусь и всех вокруг огорчу до невозможности!

И повернувшись к ребятам, которые уже бежали от БП, крикнул:

– Свет на флаг! Расправьте там, чтобы виднее было! И кусачки сразу возьмите, а то тут все связано!

После того как осветили флаг, со стороны пришельцев раздался изумленный выдох:

– Итить твою мать! Робя, это ж бронепоезд!

А откуда-то сзади сначала коротко татакнул, а потом залился очередью пулемет. Взвизгнули рикошеты от брони, и я заорал:

– Гаси на хрен все! Свет гаси! А вы, братва, давай, навались, а то сейчас немчура из орудий вдарит, никому мало не покажется!

Пулемет лупил где-то с километра и из-за темноты особой опасности не представлял. Зато если вступит артиллерия, то будет плохо. Прицелиться у них не получится (ночь кругом), но если вокруг все пристреляно, то начнут садить по квадратам. А это пипец.

Пока ребята кусали проволоку, приблизившиеся наконец красные бойцы тоже вступили в дело. Их старший представился как комвзвода Селиванов, и на мой вопрос о минах ответил, что не знает. Завал не они делали, поэтому, есть там что или нет, он не в курсе. Вот ротный, тот скорее всего имеет представление… От такого подхода я несколько охренел, но выхода все равно не было (не искать же сейчас этого комроты?), поэтому, пока остальные таскали бревна, я, прикрыв фонарь ладонью и пропуская свет сквозь щели между пальцами, пытался разглядеть закладку.

И разглядел-таки! Мина представляла собой деревянный ящик, от которого отходили провода. Раньше я их не увидел, потому что они оказались заботливо прикопаны. А так как ящик оказался заколочен, то мною был сделан логичный вывод, что взрыватель явно не нажимной. Да и вообще сильно сомневаюсь, что в это время нажимные взрыватели были изобретены. Так что, скорее всего, мы имеем дело с электрическим инициатором подрыва. Поэтому, как только появилась возможность, я ухватил этот ящик и, резанув провода, просто откинул его под насыпь.

Свиста снаряда, из-за гомона и шума от разбора завала, не было слышно. Поэтому, когда взорвался первый (буквально в ста метрах от рельсов), я на мгновение даже подумал, что это рванула выкинутая мина. Но потом дошло, что если бы это было так, то нам бы уже кирдык настал. А потом в стороне, метрах в трехстах, почти одновременно шарахнуло еще два снаряда.

Народ раскидывал последние бревна, поэтому, не дожидаясь прилета очередных гостинцев, я заорал:

– Уходим! Быстро! Прожектор не включать!

Потом, хлопнув по плечу Селиванова, добавил:

– Спасибо, братишка! Уводи своих людей, а то сейчас здесь горячо будет! И если связь есть, пусть передадут нашим, что Чур в Таганрог отбитый у немцев бронепоезд гонит! Хорошо?

Взводный кивнул:

– Об чем разговор! И ротному, и комбату скажу! А они уж дальше всем передут! Пушшай люди порадуются! Это ж надо – такое дело провернуть! Еройские вы робяты!

Тут мы резво залегли, пережидая взрывы (на этот раз уже метрах в пятидесяти), и разбежались. Я не стал парню объяснять, что сообщение необходимо не для народной радости, а для того, чтобы наше внезапное появление панику в красных тылах не навело. Не до объяснений было. Он нырнул куда-то в темноту, а я, заскочив в уже подошедший вагон, захлопнув дверь, застыл, напряженно прислушиваясь – попадут, не попадут? Не особо слышные через броню разрывы раздались где-то сзади и левее. А по мере увеличения скорости они все больше и больше отдалялись. Ну а минут через пять, когда поезд плавно вошел в поворот, огибающий сопку, я выдохнул и, победно ощерившись, сделал «йес». После чего, повернувшись к своим людям, выдал: