Вооруженный нейтралитет. Том 1 - Артем Нэль

Артем Нэль

Вооруженный нейтралитет. Том 1

Пролог

По пустому коридору шли двое студентов. Они шагали в такт друг другу. Из-за этого звук шагов порождал в коридоре громкое эхо. Ритм был такой монотонный, что действовал на нервы и один из студентов, не в силах больше терпеть, решил завязать разговор:

— Ну так… как провел летние каникулы?

— Хорошо. Очень хорошо. Ездили на море всей семьей.

Задавший вопрос остановился, оборвав монотонный ритм что действовал ему на нервы. Настолько его поразил ответ собеседника.

— Так, подожди. Всей семьей… это стало быть… даже с отцом?

— Да. Мать настояла.

Задавший вопрос немного отошел от шока, и оба продолжили движение. Но ритм шагов более не был гармоничным.

— Как так получилось?

— Сам не до конца понимаю. Вроде с ним что-то произошло, и он решил позвонить матери чтобы извиниться перед ней. Хотя нет… вряд ли он звонил именно для этого. Просто как-то само так вышло, что он попросил прощения.

— А она?

— А она уперлась и сказала, что в первую очередь ему стоит извиниться передо мной. Хотя мне самому это было нахер не надо.

Некоторое время они шли молча. На губах одного из них вдруг появилась печальная и неловкая улыбка, вызванная воспоминанием о родителях. Увидев ее собеседник спросил:

— И как все закончилось? Вы встретились, он извинился перед тобой, и вы поехали на море?

— Ты шутишь? Конечно нет. Как ты себе это представляешь? Взрослый мужик который приносит искренние извинения парню в два раза младше его. Ты такое видел когда-нибудь?

— Ну…

— Вот и я не видел. И хорошо, что не видел. Наверняка это жалкое зрелище.

Он вздохнул и продолжил:

— Мы просто встретились и поговорили. Без эмоций и обвинений. Он искренне хотел получить прощение от матери, и мы сошлись на том, что я скажу ей будто извинения получены и никаких обид между нами нет.

— И это сработало?

— Да если бы. Она сказала, что раз мы помирились и все хорошо, то теперь надо всем вместе куда-нибудь съездить.

Он снова недовольно вздохнул, но неловкая улыбка никуда не исчезла.

— Кажется, она видела нас насквозь и разгадала план еще до того, как мы сами его придумали.

— Магическая женская проницательность?

— Может быть. В любом случае она вынудила нас поехать на море. И знаешь… получилось лучше, чем я ожидал.

— Понял там что-то важное? Или может быть что-то приобрел?

— Да нет. Скорее наоборот. Избавился. От бессильной злобы.

Собеседник пару раз моргнул, явно не поняв сказанного.

— Просто пока мы там были я увидел насколько сильно этот человек изменился. Не знаю стал ли он лучше, но изменился точно. Я впервые увидел насколько тяжелым может быть груз чьих-то сожалений. Как сильно он может давить. И как кто-то изо всех сил пытается уменьшить тяжесть этого груза.

— Ого. Ты это сам заметил или вы говорили на эту тему?

— Заметил сам. Хотя разок мы действительно поговорили. Я тогда спросил хочет ли он вернуть то, что раньше было между ним и матерью, а он ответил, что это невозможно, и он просто хочет стать тем, на кого она может рассчитывать в сложной ситуации.

— Звучит неплохо.

— Да. Я тоже так подумал. В тот момент я и понял, что перестал злиться. Обида и разочарование никуда не делись, но вот злоба… я будто понял вдруг, насколько это бессмысленное чувство. Понял, что люди злятся только когда не могут что-то изменить и ничего кроме злобы просто не остается. Не хотелось таким быть. Беспомощным и злобным.

— Так что получается, ты все-таки простил отца?

— Сам не знаю. Вряд ли на самом деле. Между решением кого-то простить и реальным прощением лежит целая пропасть, и пока я точно ее не преодолел. Но я увидел, как сильно он изменился. И как хочет измениться еще больше. Меня это впечатлило.

— Почему?

— Потому что это тяжело. Но он нашел в себе силы несмотря ни на что. Тогда я понял, что тоже должен что-то сделать. Как бы сказать…

Один из собеседников явно не мог подобрать слова, но второй не стал торопить его, вместо этого решив просто выслушать.

— Сам мир постоянно меняется. И либо мы меняемся вместе с ним, либо остаемся позади. Я не хочу остаться позади и потонуть в луже обиды и прочих бесполезных эмоций. Надо двигаться дальше. Всегда.

Их шаги снова начали попадать в такт друг друга. Но это уже не вызвало раздражения. К тому же, они уже подошли к лестничной площадке.

— Подождем здесь.

— Ага.

Они принялись ждать человека с которым должны были поговорить в виду своих обязанностей. Но сейчас этот человек мало занимал их мысли. Каждый из них думал о чем-то своем и один из них решил поделиться этими мыслями:

— Знаешь, я думаю ты поступил правильно. Умение прощать кого-то и забывать обиду — это хорошее качество.

— Хех. Спасибо. Мне бы хотелось этому научиться.

— Мы все когда-то умели. Когда были слишком малы чтобы предавать избыточное значение другим людям и их поступкам. Проблема в том, что рано или поздно каждый из нас терял это умение.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Мы все раньше умели прощать друг друга. По-настоящему, а не на словах. Но по мере взросления это умение пропадает частично или полностью. Но мне хочется думать, что это происходит только за тем чтобы потом мы научились снова.

— Подожди. Мне кажется ты путаешь умение прощать с неумением обижаться.

— Для меня это одно и тоже.

Между двумя студентами возникло противоречие которое могло бы перерасти в философский спор, но их отвлек человек спускающийся по лестнице. Именно его они и ждали.

— О, второгодки! Привет ребята! Ах, простите, с сегодняшнего дня вы ведь уже на третьем курсе, верно?

Подошедший человек улыбнулся, явно обрадованный внезапной встречей.

— Здравствуйте, мистер Гилберт.

Оба студента встали у лестницы перегородив учителю путь вперед.

— Нас просили передать, что президент студсовета хочет поговорить с вами.

— А? Ну… кхем… я сейчас не могу, мне нужно пойти поприветствовать первокурсников. В этом году мне впервые доверили подобную честь, так что…

Гилберт попытался пройти между двух студентов, но…

*Кх!*

Он получил удар в потдых и упал на пол. В следующую секунду его отшвырнули в угол так, чтобы он не смог сбежать.

— Мистер Гилберт. Мы пытаемся быть с вами вежливы…

Двое третьегодок нависли над учителем так, будто