Гражданская война в России 1917 - 1922. Красная Армия - Александр Дерябин

Прообразом Рабоче-Крестьянской Красной Армии являлись красногвардейские отряды, начавшие формироваться после февральского переворота 1917 г., и революционизировавшиеся части Российской Императорской армии. Красногвардейцы не имели никакой установленной формы одежды, их отличала только красная нарукавная повязка с надписью «КРАСНАЯ ГВАРДИЯ» и иногда красная лента на головном уборе. Солдаты же носили форму одежды старой армии, на первых порах даже с кокардами и погонами, но с красными бантами под ними и на груди.

При создании РККА активно использовались оставшиеся от прежней армии огромные запасы обмундирования, хранившиеся на интендантских складах по всей России. Красноармейцам разрешалось также ношение гражданской одежды.

Личный состав РККА в основном носил суконные фуражки, папахи, защитные рубахи со стоячим воротником, суконные шаровары, заправленные в сапоги или обмотки с ботинками, шинели и полушубки. Широкое распространение с 1919 г. получили британские и американские френчи. Командиры, комиссары и политработники часто имели кожаные фуражки и куртки. Кавалеристы носили гусарские брюки — чакчиры и доломаны, а также уланские куртки.

Однако уже в 1918 г. военно-политическому руководству РСФСР стала ясна необходимость введения для РККА регламентированной формы одежды. Первым ее элементом являлся защитного цвета суконный шлем со звездой, утвержденный приказом Реввоенсовета Республики от 16 января 1919 г. и получивший неофициальное наименование «богатырка». Ее начали носить красноармейцы Иваново-Вознесенска, где в конце 1918 г. был сформирован отряд М.В. Фрунзе. Позднее она получила название «фрунзев-ки», а потом — «буденовки».

До 1922 г. большая часть личного состава РККА донашивала униформу старой армии. С января того же года было запрещено ношение формы одежды неустановленных образцов.

В ходе Гражданской войны, несмотря на лучшее — по сравнению с белыми — обеспечение Красной Армии обмундированием и обувью, она все-таки испытывала значительные трудности в снабжении ими. Благодаря колоссальному напряжению работы пошивочных фабрик и мастерских в 1920 г. удалось обеспечить РККА и РККФ около 580 тыс. новых шинелей, 77 тыс. полушубков, 948 тыс. пар кожаной обуви и 223 тыс. пар валенок. Из-за нехватки обуви многие красногвардейцы ходили в лаптях.

Лидеры большевистской партии уделяли значительное внимание вопросам, связанным с формой одежды РККА и РККФ. В августе 1918 г., во время своего первого выезда на фронт в Поволжье, Председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий (Бронштейн), просматривая очередные донесения из частей, направил в Москву телеграмму с проектом нижеследующего приказа: «Предлагаю как меру наказания ввести для армии и флота черные воротники для дезертиров, возвращенных в части, для солдат, отказавшихся от выполнения приказа, чинивших разгром и прочее. Солдаты и матросы с черными воротниками, пойманные на втором преступлении, подвергаются удвоенной каре. Черные воротники снимаются только в случае безупречного поведения или воинской доблести». Однако в связи с чрезмерной радикальностью в жизнь это предложение Троцкого проведено не было…

Троцкий вообще не был равнодушен к форме одежды. Так, по воспоминаниям офицера Народной армии Комуча Ф.Ф. Мейбома, в августе 1918 г. в боях под г. Свияжском обмундирование «личного конвоя тов. Троцкого», состоявшего «исключительно из отборных латышей», включало в себя «красные рейтузы с золотыми лампасами, тужурку синего цвета с серебряной окантовкой».

Позднее, уже в 1919 г., Троцкий распорядился одеть команду «поезда Председателя Революционного Военного Совета Республики» в обмундирование из красной кожи и ввел особый нарукавный отличительный знак, который в обязательном порядке должны были носить команда охраны и все сотрудники поезда. Он был серебряным с белой и красной эмалью. На знаке имелись изображение паровоза на фоне солнца и надпись: «Р.С.Ф.С.Р. /ПРЕДРЕВВОЕНСОВЕТА/ Л.ТРОЦКОГО». Такие знаки отличия изготовили на Монетном дворе еще в 1918 г. В начале апреля 1919 г. Троцкий приказал на этих знаках «выгравировать номера, хотя бы ручным способом, чтобы известно было, кому какой номер выдан. Выдавать под личную расписку. Виновных в утере немедленно удалять с поезда…»

Многим командирам РККА необходимость введения знаков различия для комсостава была ясна еще в 1918 г., т. к. отсутствие их у последних вызывало множество недоразумений во взаимоотношениях с рядовыми красноармейцами — ведь обмундирование у всех было однотипным. Так, практически параллельно с утверждением и объявлением знаков различия Реввоенсоветом Республики, естественно, ничего не зная об этом, начальник 18-й стрелковой дивизии И.П. Уборевич 8 января 1 9 1 9 г. сообщал в штаб 6-й армии: «Доношу, что мной вводятся как временная мера отличительные знаки на левом рукаве для отделенных, взводных, ротных, батальонных и полковых командиров. Надеюсь, что Реввоенсовет-6 утвердит, т. к. эта мера вызывается необходимостью. Подробности с нарочным». К сожалению, внешний вид этих знаков различия нам пока неизвестен. По-видимому, нововведение Уборевича не было одобрено РВС 6 — й армии, т. к. уже 16 января 1919 г. Реввоенсовет Республики объявил утвержденные им нарукавные знаки различия для комсостава РККА…

Мемуаристы отмечают чрезвычайное многообразие униформы различных формирований и частей РККА и ВЧК. Например, взятый красными в плен в августе 1920 г. белый офицер В. Рыхлинский вспоминал, что 1-й Варшавский гусарский полк (влит вместе с Мазовецким полком красных улан в состав Красной Армии летом 1918 г.) был обмундирован в шинели старого русского образца, а «на голове — фуражка с желтым околышком и вместо красной звезды, подобно другим всадникам, украшена серебряным значком с конской головой, окруженной подковой, тоже серебряной». Он же отмечал, что в красной 51-й стрелковой дивизии были «до невозможности оборванные люди. Некоторые в красных рубашках и с обязательными ручными гранатами у пояса». Некий Н. Равич писал, что в 1919 г. в г. Сумы комендантский патруль имел красные околыши на фуражках и такие же кафтаны и галифе; комендант П.А. Кин объяснял это необходимостью хотя бы какого-то отличия от прочей разношерстной толпы красноармейцев.

Русский дипломат Т.Н. Михайловский, оказавшийся в мае 1919 г. в пока еще занятом красными Севастополе, однажды увидел, как «через весь город по Нахимовскому проспекту с Екатерининской улицы проехала в буквальном смысле слова „красная кавалькада“ — вся в красном одеянии с головы до ног, с белыми высокими гетрами — не столько красноармейцы, сколько „красноиндейцы“ нового типа. Сумасшедшая кавалькада (особые отряды крымской ЧК) пронеслась по пустому городу весьма живописно, что выглядело, как страница из кинематографического романа…»

Все это разноцветное обмундирование являлось более или менее типичным для некоторых кавалерийских и специальных частей, обычные же красноармейцы были одеты по большей части разношерстно, а зачастую и плохо. Ф.И. Голиков вспоминал, что в ноябре 1918 г. в Камышловском полку («Красных орлов») «не хватает пимов, шинелей. Совсем худо с полушубками. Красноармейцы ходят в чем придется: кто в домашней одежде, кто в форменном обмундировании, кто вперемешку». Говоря о 25-м Верхнекамском полке Особой бригады, он отмечал: «Так же были одеты и полки 29-й (стрелковой. — А.Д.) дивизии: шапки разные, кто в полушубке, кто в шинели, одни в валенках, другие в холодных сапогах, некоторые на самодельных охотничьих лыжах. Привычны для меня эти красные ленты на папахах, банты на груди…»