Об Анхеле де Куатьэ - Анхель де Куатьэ

С того самого момента, как мне в руки попала первая книга Анхеля де Куатьэ, я искал возможность поговорить с ним. Это вполне естественное желание то тлело во мне слабой надеждой, то превращалось в настоящую одержимость. Почему я так настойчиво добивался этой встречи? Наверное, нет смысла объяснять. Сотни тысяч читателей Анхеля де Куатьэ поймут меня безо всяких объяснений.

Очевидно, что автор – личность незаурядная. И мне ужасно хотелось познакомиться с ним, узнать его ближе. Сопоставить воображаемый портрет с оригиналом. С другой стороны, когда читаешь произведения Анхеля де Куатьэ, трудно отделаться от мысли о достоверности его рассказа. Правда ли то, о чем он пишет? Наконец, меня мучил вопрос – почему автор так настойчиво сохраняет свое инкогнито? Какой в этом смысл?

Сотни раз я прокручивал в голове нашу возможную встречу. Сотни раз представлял себе, как это будет происходить. Что я спрошу, что он мне ответит, как будет реагировать… В конце концов, читатели хотят знать! К чему прятаться? Почему не развеять все слухи и домыслы? Его книги интересны, они захватывают, завораживают, не перестают удивлять… Конечно, мы нуждаемся в ответах. Конечно!

Я просил Анхеля де Куатьэ о встрече. При любой возможности, самыми разными способами, несчетное количество раз. Но мои просьбы всякий раз оставались безответными. В какой-то момент мне даже пришла в голову мысль нанять детектива и провести частное расследование… Но я убедил себя в том, что это неправильно. И только я оставил эту идею, как вдруг на одно из моих многочисленных обращений – от подчеркнуто почтительных до почти резких – пришел ответ:

Уважаемый Издатель!

Я готов встретиться с Вами. Но прежде попытайтесь ответить себе но вопрос: чего именно Вы ждете от нашей встречи? Вероятно, у Вас есть тысяча причин, которые, если Вас попросить. Вы назовете с легкостью. Но, пожалуйста, не торопитесь с ответом, подумайте. Тысяча причин – это отсутствие причины. Какова Ваша причина?..

Анхель де Куатьэ

Мне трудно передать свои чувства после прочтения этого письма. Я был шокирован. Тысяча причин – это отсутствие причины. Так и есть. У меня тысяча причин, но нет одной-единственной, настоящей. Какова же она?!

Я мечтаю о встрече с человеком , но думаю о нем, как о заморской диковинке, как о вещи. В моей заинтересованности есть что-то от разинутого рта циркового зрителя: «По улицам слона водили, как видно напоказ…»

Я приглашаю Анхеля де Куатьэ не на встречу, а на допрос. В этом правда. Я хочу его попытать, выяснить, разузнать то, другое. Составить мнение, удовлетворить свое любопытство и – успокоиться.

Но разве он заслужил такого к себе отношения? Кто дал мне право глазеть на него, тыкать пальцем и спрашивать: «А что это? А вот это? А это зачем?» Как я не понимал до сих пор, что это унизительно! И он вовсе не обязан терпеть подобного разглядывания.

И в конце концов, это он радует меня своими книгами, его книги стали определенным этапом в моей жизни, благодаря ему я многое понял, многое увидел, многое почувствовал, о многом задумался. Это я его должник, а вовсе не он – мой.

В эту секунду я почему-то вспомнил свою последнюю поездку в Рим. Мы были в Соборе Святого Петра – величественном, странном, загадочном, В самом сердце католического мира. Намоленное место, земля под которым обагрена кровью христианских мучеников. Именно здесь располагался цирк Нерона, где сотнями гибли люди. Именно здесь был распят апостол Петр – чудовищно, жестоко, головой вниз…

И знаете, о чем рассказывала нам экскурсовод? Вы не поверите. Она говорила о высоте и диаметре купола, о протяженности базилики, о тоннах затраченной на декор бронзы, о кубометрах мрамора, израсходованного с той же целью, о количестве сусального золота, о погонных метрах фресок, о числе живописных полотен и числе захороненных пап, о сумме, выплаченной за исполнение витражей, о сроках строительства, о…

Члены туристической группы были в восторге. Рассказ экскурсовода, казалось, задел их за живое. Необычайно увлекательно! По городу слона водили, как видно – напоказ.

И мне стало стыдно. Мне стало невыносимо стыдно за это свое стадное гиканье: «Автора! Автора!» А что если автор просто не хочет? Не хочет предъявлять себя публике, не хочет торговать лицом на телевизионных экранах (с задней мыслью повысить тиражи своих книг), не хочет вступать в дискуссии, в обсуждение, отвечать на критику.

Что если он просто пишет книги? Просто пишет. Для тех, кому это близко. Для тех, кому это важно. Для тех, кто видит в его книгах чуткое сердце и светлую душу. А вовсе не для тех, кто пролистывает «модного автора», чтобы в очередной раз потренировать свою едкость, язвительность, высокомерие и пустую эрудицию. И я отправил ему письмо:

Анхель!

Я хочу извиниться перед Вами за мою настойчивость. Хотя, наверное, Вы и не ждете от меня никаких извинений. Зачем они Вам? Но все же – простите меня. Мне, право, очень неловко.

В своем письме Вы спросили меня – знаю ли я, зачем ищу этой встречи? Вы были правы, у меня тысяча причин. И нет ни одной, которую бы я мог считать единственной, настоящей.

Это абсолютно беспричинное желание. У меня нет никаких оснований настаивать на нашей встрече. Простите меня. Я очень благодарен Вам за Ваши книги. И искренне желаю Вам счастья и Света!

Ваш Издатель

Разумеется, я не рассчитывал на ответ. Теперь я видел ситуацию совсем в другом свете. Я понял, как это было пошло и бестактно с моей стороны: требовать от человека встречи на том единственном основании, что мне это нужно. У нас нет прав на другого человека. Другой – он Другой . Он по-своему видит мир, у него свои желания, свои интересы. И если ему чего-то не хочется, мы не имеем права настаивать. А объективных причин… Объективных причин требовать от Анхеля де Куатьэ встречи у меня не было.

И мы встретились уже через несколько дней.

– Простите, что не пришел сразу, – он пошел в кабинет и направился прямо ко мне, протягивая для приветствия руку. – Не хотел чувствовать себя, как на допросе. Мне кажется, ничего предосудительного я не сделал… Здравствуйте!

Я встал, ошарашенный внезапным появлением Анхеля де Куатьэ в своем кабинете, пожал ему руку и машинально предложил сесть в гостевое кресло у журнального столика. Все, что я видел в эту секунду – его внимательные, грустные глаза, которыми он смотрел буквально внутрь меня, и добрую, располагающую улыбку.

– Да, не сделали… – проговорил я. – Здравствуйте!

Повисла пауза. Мой гость осматривался.

– Я могу называть вас Анхелем? – спросил я.

Я поймал себя на том, что слишком долго и слишком пристально смотрю на него. Он рассмеялся – тихо и весело.