Служу Престолу и Отечеству - Игорь Черепнев

* * *

Как ни надеялся, что общение с миром криминала закончилось, через неделю во время обеда меня отловил Котяра и передал записку, накорябанную на замызганной бумажке: «Мил чиловекъ приходи вечером в трактиръ есть разгавор». На вполне закономерный вопрос, откуда у него этот шедевр изящной словесности, Федор объяснил, что вполне легально и с моего личного дозволения сопровождал Ганну до бакалейной лавки и обратно. Пока она закупалась всем необходимым, отскочил на секундочку, а когда вернулся, возле любимой невесты терся какой-то приблатненный организм. На вежливый вопрос «Какого… ему здесь надобно?» странный тип вдруг решил обидеться и, нагнувшись, стал тащить из-за голенища нож. Кот не стал дожидаться продолжения и, слегка хлопнув по спине ладонью, помог согнуться еще ниже и упасть на пол. Пока собеседник обнюхивал его сапоги и раздумывал насчет вставать или нет, Федор согнул выпавшую железяку подковой и, кинув рядом, объяснил владельцу, где и в каких случаях тот может теперь ею ковыряться.

– Тот придурок был одет, как мастеровой? Клинок без упора, ручка красная, чуть-чуть изогнутая?

– Ага, он самый. – Кот в ответ утвердительно кивает. – Так он эту записку потом и отдал.

Вот ведь, бедный Штакет, что-то ему не везет в последнее время.

Вечер перестает быть томным, становится все интересней и интересней. И кому же я там очень срочно понадобился? Вернее – кому, это я и так знаю, а вот – зачем?..

– Командир, он еще передал, что можешь в открытую с парой-тройкой человек прийти.

Ага, и еще «пятерку» во внешнее оцепление для подстраховки взять, из тех, кому место уже знакомо. Мало ли что там лихие ребятки надумали. И наверное, Валерия Антоновича в известность поставить…

Хоть господин капитан и сопротивлялся, сумел его уговорить, правда, масштабы пришлось немного поменять, брать не одну группу, а три, и добавить подвижный резерв на всякий случай. С мотивировкой типа – необходимо нарабатывать навыки боя в городе…

Внутрь мы пошли вдвоем с Котярой, Михалыч с остальными растворился в сумерках где-то поблизости, в пределах прямой видимости. На входе в «кабинет» стояли старые знакомые – небритый и Штакет. Первый выглядел по-прежнему невозмутимо, но угрозой от него уже не веяло. Второй, завидев нас, злобно ощерился, но никаких опрометчивых действий предпринимать не стал. Задержавшись на секунду возле него, негромко советую:

– Слышь, Штакет, ты бы пореже за железяки свои хватался, глядишь, и целее был бы. Кто мешал на КПП прийти и записку передать?.. И научись разговаривать спокойно – пригодится для здоровья.

В комнатке за столом сидит уже знакомый по первому посещению пахан, рядом еще двое, судя по повадкам, – такого же ранга.

– Мир дому сему, люди добрые, – вежливо здороваюсь. – По какой нужде звал, уважаемый?

Вор знакомо усмехается уголком рта, затем отвечает:

– И тебе поздорову, мил человек. И хлопцу твому того ж… Не спужался прийти аль своих привел ешо? Скока их щас здеся? И шо ж за люди такие у тебя, слова им не скажи, сразу в драку лезут?

– Достаточно, чтобы потом Комаровку заново отстраивать. А насчет драки – так это твой Штакет с его невестой грубо разговаривал.

– Ето та, што ль, которую Беня в отступное требовал? Х-хе-х!..

Придерживаю набычившегося Федора, а то наломает дров… А также рук, ног и других удобных для этого частей тела.

– Ты ему вместо девчонки Штакетов нож покажи.

– Дык ведь тут вот какая закавыка… – притворно сокрушается собеседник. – Помер Беня-то, Царствие ему Небесное. Вот как тогда поговорили, оклемался чуток, да и пошел себе по улице. В темноте-то ямку не рассмотрел, оступился и упал. Как раз на ентый ножик.

Ага, как в том анекдоте – восемнадцать раз. И не царствие ему, а сковородку погорячее и черта пошустрее и посообразительнее.

– Что ж он так неосторожно? Я бы сам с ним еще разок побеседовал бы. Есть о чем.

– Да вот, не любят у нас таких, которые в три горла жрут и благо воровское по своим нычкам прячут. Не люди то, а крысы помойные… Ну, будет, лясы точить долго можно. – Старик замолкает, переглядывается со своими компаньонами, затем продолжает: – Звал я тебя, мил человек, потому как ты не лягавый, хоть и погоны носишь, нам с тобой по закону толковать можно. Беня перед смертью много чего интересного напел, да и жидовка эта старая недолго молчала, все его слова подтвердила, когда мы тут шмон устроили… Короче, глянь-ка вот. – На стол ложится тетрадка в засаленной обложке. – Ежели что непонятно будет, толмача, я чай, найдешь. А может, и мы ентова толмача тебе отдадим. Но при одном условии…

Жду продолжения монолога, вопросительно подняв брови. Что такого может быть в этой тетрадке и не развод ли это со стороны воровского мира?..

Пахан тем временем продолжает:

– В общем, ентая парочка не токмо нашим ремеслом промышляла. Гости к ним частенько приходили оттудова. – Старик показывает большим пальцем себе за спину. – И дела они крутили такие, што нам за них отдуваться не в цвет. Тута, в тетрадке, у них навроде книги бухгалтерскай.

– Короче, офицерик, дай слово, што наших людишек не тронете и лягавых не пристегнете… – вступает в разговор один из молчащих «компаньонов». – Толковище у нас было, решили энтих германских сук вам отдать. Тута дела военные, шпиёнские, наше дело – сторона.

О как! Блатной люд решил купить свое спокойствие жизнями шпионов. Только вот интересно, каких?..

– Во-первых, я тебе – не «офицерик», обидеться могу сильно, имей в виду. – Пора показывать клыки, а то по-хорошему как-то не понимают. – Во-вторых, кто ты есть, чтобы я тебе свое слово давал? Я тебя не знаю.

Багровея, собеседник лезет из-за стола, но пахан его удерживает.

– Погодь, Хорь, не кипишись. С ихним благородием вежливо надоть, оне енто любять… А ты, мил человек, тож соображай, не шпана какая перед тобой. Коль нужна тебе ниточка к германским шпиёнам, так давай по-хорошему договариваться.

– По-хорошему может быть только так: отдаете мне этих шпионов и то, что смогли узнать. Жандармов и полицию все равно придется подключать, но вот здесь даю слово, что вас им сдавать не буду… И еще, если на какую малину выйдем, где германских агентов привечают, – не обижайтесь, под молотки пойдут все.