Ave Caesar! Дело о римской монете - Артур Крупенин

* * *

Посвящается Кузе

Вся наша жизнь – история по сути…

Уильям Шекспир, «Генрих IV» (II-3-1)

В Подмосковье совсем нет естественных пещер. А вот каменоломен навалом. По берегам одной только Рожайки их как минимум три. Кстати, Рожайку Глеб выбрал не случайно: в этих местах в августе 1572 года произошла последняя великая битва Руси со Степью, окончившаяся полным разгромом стадвадцатитысячного войска крымского хана. Об этом тоже можно будет поговорить по ходу дела.

Изучив карту, из трех обозначенных на ней каменоломен он выбрал ту, что поменьше. Согласно географическому справочнику «Все Подмосковье», ее подземная полость тянется всего на восемнадцать метров. Остальные же представляют собой куда более запутанные лабиринты, передвигаться по которым без специального снаряжения и необходимых навыков очень непросто. Глеб предпочел самый безопасный для студентов вариант. Он притормозил у обочины и еще раз сверился с картой. Да, точно, вот она.

Заперев машину, Глеб внимательно осмотрел вход. Шурф, ведущий в каменоломню, оказался длинным и тесным. Ребята, конечно, могут по этому поводу слегка струхнуть, но, с другой стороны, выброс адреналина только подстегнет их рефлексы и заставит быть более собранными.

Он пропихнул в лаз рюкзак, зажег фонарик, затем полез сам. И сразу же почувствовал движение воздуха. Раз есть тяга, значит, пещера не слепая и соединена с какой-то другой подземной полостью. Странно. Об этом в справочнике не было ни слова. Поежившись, Глеб двинулся дальше.

Собственно, ничего оригинального в этой задумке не было. Когда Глеб сам учился на истфаке, его преподаватель точно так же натаскивал учеников, выводя группу в «поле». Почему бы не последовать его примеру? Но сначала надо все разведать самому. Единственная загвоздка была в том, что каменоломня не представляла ровно никакого исторического интереса. Этот недостаток сегодня и предстояло исправить.

Был самый конец августа, но в Москве до сих пор держалась летняя жара. В подземелье, однако, стояла приятная прохлада. Как и следовало ожидать, внутри было довольно грязно. Аккуратно сложив в пластиковый пакет разбросанные по полу пустые бутылки и банки из-под пива, Глеб удовлетворенно огляделся по сторонам. Наконец-то можно заняться подготовкой к будущему практикуму.

Присев на корточки, он принялся доставать из рюкзака заранее заготовленные артефакты: медную монету конца XVIII века, старинную пуговицу, пару допотопных гвоздей и вполне себе антикварное зубило. Одно за другим Глеб спрятал все это в щелях за камнями. А теперь надо бы научить студентов смотреть не только себе под ноги. Известно, что, прежде чем были открыты наскальные рисунки в Каповой пещере на Южном Урале, туда много раз спускались специалисты, причем не какие-нибудь там чайники, а опытнейшие профессионалы. И никому не пришло в голову повнимательнее осмотреть своды.

Глеб направил фонарик наверх. Потолок оказался неожиданно высоким – метров восемь, не меньше. Он посветил по сторонам. В одном месте стена ровными ступенями поднималась вверх. Ну и славно – не придется карабкаться.

Взяв баночку с желтой гуашью, – сойдет за охру, которой пользовались первобытные люди, – он зажал фонарик в зубах и полез наверх, придерживаясь одной рукой за влажные камни. Добравшись до потолка, Глеб принялся рисовать, имитируя пещерную живопись. Получилось не очень, но изображение было вполне читаемым: вооруженный луком охотник целится в клыкастого кабана. Самым слабым местом композиции оказался вепрь, больше похожий на растолстевшего и страдающего неправильным прикусом Пятачка. Но, в конце концов, не все же художники палеолита были способны создавать шедевры вроде тех, что можно найти во французском гроте Фон-де-Гом. Отдельные работы некогда творившего там пещерного Леонардо могли бы запросто затмить иную экспозицию современного искусства на московской бьеннале. Эта мысль почти примирила Глеба с результатами его труда.

Оставался последний штрих – подрисовать кабану огромный выразительный глаз, грозно смотрящий на охотника. Но тут прямо из-под руки, опиравшейся на выступ стены, словно дурно воспитанное привидение, выпорхнула абсолютно белая летучая мышь. Непонятно откуда взявшийся альбинос ударил крыльями в сантиметре от лица человека и растворился в уходящей в темную даль воронке, судя по сквозняку, ведущей в соседнее подземелье. Глеб инстинктивно отшатнулся и, потеряв равновесие, выбросил вперед руки, судорожно пытаясь найти опору. Совсем чуть-чуть не дотянувшись до стены, он стал медленно проваливаться в пустоту.

«Только не головой!» – пронеслось в мозгу у Глеба за мгновение до того, как его затылочная кость хрустнула от удара.

Резь в глазах была просто невыносимой. Свет в первую же секунду причинил такую боль, что лицо пришлось прикрыть ладонями. Лишь когда подбежавшая медсестра плотно зашторила окно, Глеб снова отважился осмотреться. Он попробовал сесть, но, почувствовав подступающую тошноту, упал на подушку.

Хм, похоже на больницу. Что это с ним? Несчастный случай? Ах да, чертова каменоломня! Надо бы проверить руки и ноги. Беглый осмотр подтвердил, что все конечности были на месте – уже неплохо. Тогда что же с ним не так? Глеб осторожно ощупал голову. Она была туго обвязана бинтами по самую макушку, но по-прежнему соединена с шеей, что, конечно, хорошая новость. Немного успокоившись, Глеб снова погрузился то ли в сон, то ли в беспамятство.

* * *

Только утром он наконец смог поговорить с врачом.

– Ольга Борисовна, – представилась миловидная женщина в безукоризненно белом халате, глядя на Глеба поверх очков. – Как самочувствие?

– Ниже среднего.

– Так и должно быть.

– Это почему же?

– Вы неделю лежали без сознания.

– Целую неделю? А что со мной?

– У вас серьезная травма головы. Бригада хирургов чуть ли не по кусочкам склеила вашу черепную коробку.

Глеб похолодел.

– Ну и как у них получилось?

– По-моему, весьма успешно. – Голос врача был полон деланого энтузиазма. – Долечитесь пару-тройку недель – и домой.

– Что, и совсем без последствий?

– Не то чтобы совсем…

– А можно поконкретнее?

– В подобных случаях никогда не знаешь, что и когда вылезет. Но регулярные мигрени на всю оставшуюся жизнь я уже сейчас могу вам гарантировать. Это как минимум. А там как повезет.

Врач смотрела с явным сочувствием. Глеб же, напротив, приободрился. В конце концов, ничего по-настоящему пугающего ему пока не сообщили – значит, поводов сильно расстраиваться нет. А мигрени, к слову, и до этого нередко гостили в его голове, так что это известие особого впечатления не произвело.