Что такое не везет, или С рогами на выход - Анастасия Миллюр

Что такое не везет, или С рогами на выход!

Анастасия Миллюр

Глава 1

С кислым выражением лица, при взгляде на которое даже испорченное молоко покажется еще о-го-го каким свеженьким, я смотрела на то, как у алтаря сочетались священным союзом моя сестра и — прошу обратить внимание! — мой жених.

Невеста сияла и лучилась от счастья!

Еще бы, отхапала себе такой лакомый кусочек в виде молодого герцога, и довольна! Вон как улыбается.

Ее белую фату, купленную, между прочим, для меня, держали младшие братишки, которых мама упорно переодевала в девочек.

— Согласна ли ты Лаура Джавина Аморано…

Почесала зудящие рожки, которые были виновны в том, что я сидела на свадьбе сестры, а не стояла со счастливым оскалом у алтаря. К слову, восседала я на первом ряду… Наверное, матушка боялась, что пропущу чего-нибудь важное, если размещусь на ряд дальше. Ну и пусть, мне очень даже нравится наблюдать за тем, как мой бывший жених самозабвенно смотрит на сестрицу.

А я ведь знала, что сестра ему всегда нравилась больше, чем я. Еще бы! В нашей стране все будто помешаны на зеленоглазых блондинках. Медом они что ли намазаны? А мне, голубоглазой брюнетке, что делать? Перекрашиваться? Нет уж, увольте!

Но ведь раньше, какая незадача была…

Сестрица моя любимая имела неосторожность родиться первой. Да, пусть всего минут на двадцать, но факт оставался фактом. И потому великий дар рода Аморано перешел к ней. Или все так думали.

Дело в том, что наша семья не совсем обычная, как бы это странно не звучало, впрочем, и не слишком особенная. Просто в нашем роду, как и во многих других, рождаются ведьмы и ведьмаки. Однако не все становятся последователями Баартоса, лишь первые дети первых детей.

В день, когда ведьмы славят своего бога, у этого самого первого ребенка на девятнадцатом году жизни пробуждаются особые силы, которые являются даром Баартоса, а кроме этого вырастают рога.

Да, вы не ослышались, да в прямом смысле этого слова. Витые рога, самые настоящие.

Зачем они ведьме? А хухлик их знает. Вырастают и все тут!

Так вот. Поскольку Джавина явилась на свет раньше меня, все думали, что, как и положено, Великий Баартос одарит ее. Поэтому матушка, также будучи ведьмой, активно готовила сестру стать продолжательницей великого рода Аморано! Она желала, чтобы Джавина стала Валхарой, ибо у нее самой несколько лет назад этого не получилось сделать. Меня же было решено выдать замуж за сына герцога Какашто — давнего друга семьи. Однако не тут-то было!

Пресвятая Мэйна, как она это очень любит делать, показала всем большую и огромную фигу. Ведь вместо сестрицы в день Баартоса с рогами проснулась я!

История была знатная… Столько криков и визгов в нашем доме не было, пожалуй, никогда. Я подвывала от неожиданности, сестра визжала от радости, а матушка от того, что все ее планы в очередной раз пошли хухлику под хвост. Тетушка глотала валерьянку, потрясая огроменным талмудом семейной истории, в котором вплоть до седьмого колена были записаны имена ведьм и ведьмаков, и в котором не было даже одного упоминания о втором ребенке. Папочка, прибывший из империи Ифровар аккурат на мою свадьбу, только посмеивался в кулачок.

Он всегда мне говорил, что рано я себя в браке решила похоронить. Говорил, что, мол, еще света белого не видывала, и коли существует в мире справедливость, не дадут мне силы всевышние замуж за этого Какашто выйти. И ведь надо же, как по писанному прочитал! Папочка у меня, конечно, пройдошистый, но не настолько же, чтобы и в летописи Мэйны подглядеть!

Потом родители долго ругались, ради приличия удалившись в другую комнату и чисто символически прикрыв дверь, к которой мы с сестрой тут же привалились. Мне немного мешали рога, но все это было делом наживным, и вскоре я уже с не меньшим интересом подслушивала, о чем там они говорили.

Мамулечка кричала на папу, обвиняя во всем его «поганые» гены, которые испортили ей всю малину. Вещала о том, что это небывалая в истории вещь, что теперь все ее коварные и великие планы рухнули, и виноват в этом единственный источник всех зол — мой папаня.

Сразу вам признаюсь, быть позором рода — штука крайне неприятная. И матушка, и тетка, и еще одна тетка весь оставшийся день косились на меня, как на прокаженную. А на следующее утро мама ворвалась в мою комнату и тоном, не допускающим возражений, заявила, что я еду в академию.

Я было воспротивилась, давя на то, что сестрицу ни в какую академию ссылать не собирались, но мне вставили по первое число, а потом и по второе, и до кучи по третье.

За завтраком же, на котором я сидеть нормально не могла, ибо часть тела, о которой не упоминают в приличном обществе, к коему я себя причисляю, ужасно болела после матушкиной воспитательной беседы, сестра со счастливой лыбой сообщила о том, что выходит замуж за моего герцога!

Насмешливо скривила губы, глядя на то, как жених клянется в верности до гробовой доски. Ну-ну, видали мы вашу верность, господин. Был бы всякий верен, как вы, у нас бы, пожалуй, ни одна семья целой не осталась, а гвардейцы с верностью такой в первой же войне перешли на сторону врага.

Я сложила руки на груди и закинула ногу на ногу. Папочка, сидевший рядом, коснулся моего плеча и подмигнул.

Жених проговорил ожидаемое «да», и жрец богини Вилианы разрешил молодым поцеловаться. Это было, разумеется, весьма великодушно с его стороны, но кто-нибудь должен был ему сказать о том, что они давно миновали этот невинный порог и даже зашли чуть дальше, буквально имели наглость добраться до конца.

Через пару минут парочка оторвалась друг от друга и повернулась к гостям, дабы принять поздравления. Авон нашел меня взглядом и улыбнулся, будто извиняясь.

Прищурила глаза.

Молодой человек, да будет вам известно, что одним спасибо сыт не будешь, а одной улыбкой мир краше не сделаешь! Нечего тут лыбиться, еще лицевые мышцы не дай боги потянешь, и придется моей сестре тебе припарки всякие делать.

Заиграла торжественная музыка, благозвучность которой нарушал несколько глуховатый трубач. Его бы выгнать давно пора, но этот дяденька был словно самим духом оркестра, никто не помнил, когда он впервые появился в наших краях, всем казалось,