Её тайна - Слава Доронина

Четыре года назад

Дворники сгоняют влагу с лобового стекла, дождь льёт как из ведра. Ничего не видно. В какой-то момент машину заносит, и я с трудом удерживаю её на дороге. Прижимаюсь к обочине, включая аварийку. Не хватало ещё разбиться.

Макс не отвечает. Я набираю его снова, но ответ — всё те же слова, которые заставляют зубы сжиматься от ярости: “Абонент вне зоны действия сети”. Он после смерти отца совсем с тормозов слетел. И ещё эта сучка ворошиловская будто намеренно масла в огонь подливает всеми своими тупыми поступками. Звоню ему ещё раз, но всё опять безрезультатно. Я с силой бью кулаками по рулю и шумно выдыхаю, как вдруг на дисплее моего телефона всплывает имя Наташи, сестры Максима.

— Наташа, где Макс? Он с тобой? — чуть ли не кричу в трубку. Нервы на пределе.

— Нет. То есть да, — заикающимся голосом говорит она.

— Так да или нет? Почему он не отвечает? Дай мне его!

— Динар, — громко всхлипывает Наташа, в голосе слышится паника. — Пожалуйста, приезжайте. Прошу, — с мольбой произносит она. — Максим… К нам приехали какие-то люди. Он просил не выходить из дома, но я вижу в окно, что они окружили его толпой и избивают. — Девчонка плачет.

— Я сейчас буду. Отойди от окна и не смотри, поняла? И чтобы из дома ни шага. Ты поняла? — Сердце стучит так быстро, что закладывает уши.

Наташа ничего не отвечает и громко всхлипывает, а я бросаю телефон на приборную панель и трогаюсь с места. Дождь прекращается, но на дороге густой туман и ничего не видно. Если успею помочь Максу, то это будет чудо. Ведь просил его затаиться на время, не мстить Ворошилову. Зачем сейчас рубить с плеча? Кому он лучше сделал? А если его убьют на глазах у сестры? Он об этом не подумал?

Я въезжаю в проулок и сразу замечаю у дома Шведовых два чёрных внедорожника. Выскакиваю из машины и бегу к воротам, пряча в кармане джинсов нож. Максима держат в кольце четверо человек и методично избивают ногами. Бьют по спине, выплёвывая ругательства, голову и лицо не трогают. Один из охранников Ворошилова держит его на прицеле, чтобы не смел сопротивляться.

Меня обдаёт волной злости и напряжения. Мне знакомо это чувство, когда на тебя наводят оружие и угрожают. Приятного мало, а когда это происходит в первый раз, то ещё и очень страшно.

— Эй, мужики! Что за дела? Это частная территория. Прекращайте беспредел. Сейчас ментов вызову.

Несколько человек обращают на меня внимание, а я замечаю копну белых волос. Наташа выскакивает из дома и кидается к Максу, закрывая его собой. Вот же глупышка. Мы ведь в два голоса просили её оставаться в доме.

— Прекратите, пожалуйста! Не надо! Ему же больно!

Наташа поднимается на ноги и кидается на шею одному из охранников, но тот с силой её отшвыривает. Она отлетает в ворота, ударяясь спиной и головой о каменное ограждение, и оседает на землю.

— Сука! — кричит Макс. — Не трогай её!

Если до этого момента он не сопротивлялся и позволял себя бить, то сейчас готов убивать — вижу по безумному, тёмному взгляду. А в порыве ярости он может. Если его не пристрелят раньше.

Я закрываю его спиной и выставляю руки вперёд, пытаясь остановить головорезов и сдержать его ярость.

— Давайте по-хорошему решим вопрос? Уезжайте. Мы всё поняли. Больше ни на шаг не подойдём к дому вашего хозяина.

Оружия у меня нет. Я когда ехал к Максу, не думал, что здесь такие разборки. Нет, предполагал, что Ворошилов пришлёт своих амбалов для воспитательной беседы, но это уже перебор.

— По-хорошему? — Один из охранников сплёвывает мне под ноги. — А это как? Ты знаешь, что твой дружок недавно учинил? Знаешь-знаешь, — усмехается он. — Как думаешь, что с такими крысами делают? Или, может, сестру его по кругу пустим, чтобы неповадно было на чужих невест засматриваться? — кивает он в сторону Наташи, которая сидит на земле и держится за голову.

Для таких людей, как Ворошилов, нет ничего святого, особенно если замешаны деньги. Брак его дочери с Хабаровым — давно решённый вопрос, а тут Макс вмешался и сорвал его планы, вот и он вымещает зло. Но Наташа-то причём?

Я стою позади Макса. Понимаю, что вдвоём мы ничего не сможем сделать против вооружённых людей. Единственное, что могу попытаться, — договориться. Но ничего этого сделать у меня не получается, потому что Макс замечает нож в кармане моих джинсов и выхватывает его. А когда один из охранников — тот самый, который толкнул Наташу, — пытается снова его ударить, Максим бьёт по его лицу острым лезвием и толкает на землю. Всё происходит так быстро, что я едва успеваю за последующими событиями.

Меня берут на прицел, а Макса снова валят на землю и продолжают избивать. Ломают ему пальцы на руках, и это всё на виду у Наташи. Я наблюдаю за ней краем глаза и замечаю, как она теряет сознание, не в состоянии смотреть на происходящее.

Издалека слышится вой сирен. Это она вызвала полицию и скорую? Я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить нож и не добить того охранника, который корчится сейчас на земле, держась за рассечённый острым лезвием висок.

— Сваливаем!

Амбалы, заслышав звуки полицейских машин, подхватывают раненого и гурьбой выходят за ворота. Рассаживаются по машинам и отъезжают от дома, а через пять минут во дворе Шведовых появляются люди в форме. Макс глухо стонет от боли, неподалёку от него лежит Наташа без сознания, а я мечтаю только об одном: чтобы та гнида, которую Макс ранил, выжила, иначе дело будет совсем плохо.

Даю показания следователю и иду к скорой. Максима забрали в больницу, а Наташа лежит на каталке и трясётся. Я молча беру её на руки и несу в дом. Она обхватывает меня за шею и плачет.

— Максим… Что с ним будет, Динар? За что они так с моим братом? Он ведь не умрёт? Если с ним что-то случится, я не переживу этого…

— Тише, малышка, — пытаюсь её успокоить, а у самого сердце от боли сжимается за их с Максом будущее. В голове полная каша.

— Макса теперь посадят, да? — спрашивает она.

Ворошилов костьми ляжет, чтобы засадить его за решётку, но сказать ей о таком у меня язык не поворачивается.

— Всё будет хорошо, — обнадёживаю я, чтобы хоть как-то её утешить.

Охранник, которого Макс задел ножом умер вечером в больнице от кровопотери. После того, как Шведов вышел из больницы, его взяли под стражу, а Наташу отправили в детский дом. Долго и безуспешно я пытался оформить опеку над девочкой, чтобы забрать её в привычную обстановку. А в один из дней заведующая детским домом позвонила мне и пригласила в свой кабинет на приватный разговор. Она сказала, что я тёмное и страшное пятно из прошлого Наташи, которое напоминает ей обо всём, что случилось. Мне ничего не оставалось, как отступить. Я вынужден был оставить Наташу в покое. Камыцкая предложила приглядывать за девочкой, не забирая к себе, раз уж она так сильно того не желала. И как знать, может, со временем она перестанет настороженно ко мне относиться?