Аленушка. Уж попала, так попала - Рина Беж

— Садж, ты уверен в том, что это было необходимо?

Высокий брюнет с фигурой атлета, которую черная приталенная дишдаша не скрывает, а, наоборот, подчеркивает, и лицом настолько выразительным, словно оно вырезано из камня, хмуро сдвигает брови, недовольно глядя то на меня, то на смазливого блондина.

— Не рычи, Ранур, так всем будет проще, — в голосе второго то и дело проскакивают самодовольные нотки.

Тоже высокий, но более стройный и щуплый, чего белоснежная долгополая мужская рубаха совершенно не скрывает.

— Её визга и причитаний, как у трех предыдущих, я бы не пережил. Хватило уже такого счастья сполна. Да и уши жалко заранее.

— А в этот раз точно не переборщил? Она восприимчива? — хмыкает третий, шатен, что развалился в подушках на низком огромном диване и с ухмылкой рассматривает меня.

Его рука, унизанная кольцами, время от времени отщипывает ярко-алые небольшие плоды с одной из веток на огромном подносе, живописно заваленном всевозможными фруктами и ягодами.

Странное дело, сколько не пытаюсь их разглядеть, определить названия не могу, так как не узнаю. Хотя, кажется, повидала и перепробовала за свою жизнь достаточно.

— Уверен, — обходит меня вокруг блондинчик, изучая всю с ног до головы. — Натренировался на предыдущих. Сейчас она спокойно нас выслушает, а к тому моменту, когда внушение спадет, уже поуспокоится и будет более-менее адекватной.

— О, это замечательная новость, — поднимается, не торопясь, с дивана рыжик.

Он, как и два других, высок ростом. Однако, самый крепкий и здоровый из них. Про таких обычно говорят — извечный клиент спортзала, помешанный на прокачке мышц! И да, его одежда зеленого цвета, словно молодая трава.

Странно, конечно… Я читала, что дишдаши у восточных мужчин традиционно только белого цвета. Женщины же носят черную абайю.

А тут, мало того, что в разноцветных одеяниях все трое, так блондин и шатен вообще на арабов слабо тянут. Скорее уж, европейцы.

— Симпатичная, — рыжий великан приподнимает моё лицо за подбородок, поворачивая его и внимательно изучая. — Я точно поучаствую в этот раз.

— Поддерживаю, Закир, — бьет его по плечу светловолосый.

Он останавливается в шаге от меня и, ухватив завивающуюся колечками прядь волос, тянет к носу, глубоко вдыхая.

— Мм-м, а запах какой привлекательный. Ранур, ты как?

— Не уверен, что она подойдет. Снова зазря время потратим на очередную девчонку. Да и Айна будет переживать.

Брюнет, в отличие от остальных, рассматривать меня и трогать не спешит, только вскользь одаривает надменным, недовольным взглядом.

Словно я ему неприятна.

М-да, всё это, конечно, интересно. Но в зимнем тулупе, валенках и косынке не очень-то приятно находиться в тридцатиградусную жару непонятно где.

Еще чуть-чуть, и я растаю, как Снегурочка.

Хотя… послушать увлекательный разговор тоже очень хочется.

А вот просвещать троицу о том, что внушение не подействовало, думаю, пока не стоит.

Посмотрим, чем еще брюнет, блондин и шатен меня порадуют…

— Алёнка, привет! Выручай, дорогая моя, любимая, хорошая! Завтра твоя помощь нужна, кровь из носу! — слышу задорный голос единственной подруги, не успевая донести сотовый до уха.

Не-не-не…

Чует моя попа очередную подставу.

— Машка, знаю я твои прибабахи! Опять заставишь в корову выряжаться и ходить в толпе. Мне прошлого раза хватило, когда ребенок пытался у меня под бутафорским животом вымя найти, а потом орал, как резанный, что тёлочка бракованная!

— Кто ж знал, что у малыша четырех лет такой пытливый ум и глубокие познания в зоологии?

— Да? А когда его папаша рванул вслед за ним удостовериться и весь мой зад ощупал — тоже, по-твоему, пытливый ум? Или, может, руки?

— Не-не-не, это всего лишь неумение пить и любовь к животным.

— Мне такого трэша больше не надо. Тогда так стыдно было, думала, корова вместе со мной покраснеет.

— Ну, милая, казусы у всех случаются, — смеется эта хулиганка, — зато твоя популярность на том мероприятии возросла до небес за считанные минуты. А кто-то к ней всю жизнь стремится.

— Знаешь, где я видела твою «популярность», Мария Евгеньевна?

— Удиви!

— На городской ёлке вместо звезды, висящей на макушке.

— Вот, моя золотая! Именно по поводу ёлки я тебе и звоню.

— Маш, отстань, — стараюсь спихнуть подругу по-хорошему, тяжело вздыхая, — у меня столько корвалола дома нет, сколько после твоих мероприятий требуется.

— Но в этот раз всё совершенно невинно, — строит голосок ангелочка эта хитрая лиса.

— А после «совершенно невинно» в два раза больше закупать надо! — припечатываю, уверенная, что удалось отделаться и можно класть трубку.

— Алёнушка-Алёнушка-Алёнушка! Спасай! — не сдаётся ни в какую.

Зараза упёртая! Вся в тётю Женю, свою маму.

Тётя Женя для своих и Евгения Павловна Русина для всего остального мира — исключительно колоритная личность, знакомство с которой запоминается сразу и на всю жизнь. Встретив однажды, вряд ли хоть когда-нибудь забудешь.

Мало того, что внешне она очень большая и яркая. Как никак, метр восемьдесят ростом и размер одежды пятьдесят восемь — шестьдесят. Так еще стоит прибавить ярко-рыжие кудрявые волосы по плечи, неизменно алую помаду на всегда поджатых губах и голос генерала, привыкшего отдавать зычным голосом чёткие, рубленые команды подчиненным. Коими считает практически всех вокруг.

Ах да, самое главное — Евгения Павловна всю жизнь преподает физику в общеобразовательной школе номер пять, являясь по совместительству завучем по воспитательной части, где мы с любимой подружкой провели от звонка до звонка за одной партой целых одиннадцать лет. Поэтому недостатка в подчиненных не испытывает, поверьте на слово.

А упорность свою проявляет в дрессировке нерадивых учеников, спуская с них по три шкуры за месяц.

Зато каких результатов добивается!

Кажется, ни в одном другом учебном заведении города, включая три колледжа, два техникума и университет, так хорошо физику не знают, как в вышеупомянутой школе.

Вот и Машка, взяв дурной пример с родительницы, вцепляется в меня мертвой хваткой, совершенно уверенная, что дожмёт и победит. Как бульдог, не иначе!

Даже я уже сомневаюсь, что отверчусь.