Призрак в кривом зеркале - Елена Михалкова

Когда Макар вышел к нужному дому, уже стало смеркаться.Фонари не горели, и улица казалась подернутой нежной сиреневой дымкой,сгущавшейся к палисадникам и светлевшей к середине дороги, где в здоровеннойсухой рытвине лениво развалилась пожилая коротколапая черная собака с толстымибоками.

– Пятнадцать дробь пять, – прочитал вслух Илюшинномер на доме и поправил спортивную сумку, висевшую на плече.

Прежде чем нажать на белую кнопку звонка, он оглянулся,подумал пару секунд и наконец перешел на противоположную сторону дороги, косясьна собаку. Шкура на ее боку собралась лоснящимися складками, словно кто-тохудожественно разложил отрез бархатной ткани.

– Откормили тебя, голубушка, – заметил ей Илюшин,проходя мимо.

Собака покосилась на него слезящимся глазом и тяжеловздохнула.

Остановившись возле столба, Макар непринужденно прислонилсяк нему и окинул взглядом улицу напротив.

Дом действительно был особенным, как ему и рассказывали.Двухэтажное бревенчатое здание на красной каменной подклети потемнело отвремени, и старые наличники сливались со стенами, однако, приглядевшись, можнобыло рассмотреть замысловатые узоры резьбы. В четырехскатной крыше виднелисьдва квадратных окошка-бойницы, смотревших запылившимися стеклами в вечернее,налившееся красным небо. Те же окна, что выходили на улицу, казались чистовымытыми, и на втором этаже за одним из них горел приятный мягкий свет,приглушенный желтыми шторами.

– Интересно, зачем наверху окошечки? – пробормоталсебе под нос Илюшин. – Кто же придумал в такой крыше окошечки проделать?

Дверь со звонком разделяла дом на две половины, а над нейнависал потемневший бутафорский балкончик, также богато украшенный резьбой. Кдвери вели три широкие деревянные ступеньки, по которым Макар поднималсянесколько минут назад, заметив, что средняя проломилась и под ней можноразглядеть песок и сгнившие доски. Крайнее левое окно на первом этаже былоплотно закрыто ставнями и, кажется, заколочено.

«Любопытно было бы узнать, сколько лет дому. ЗаряРостиславовна сказала, что это дореволюционная постройка, но в таком случае онудивительно хорошо сохранился…»

Справа и слева от двухэтажного здания прятались запалисадниками с традиционной сиренью одноэтажные дома, казавшиеся небогатымиродственниками рядом со своим высоким соседом, хоть и обедневшим, носохранившим мрачное достоинство. Во дворе правого, выкрашенного сочной синейкраской, стоял высокий седой старик в ватнике, с садовыми ножницами в руках, ипоглядывал на Илюшина. Слева же никого не было: только за окнами, казалось, мелькаликакие-то силуэты – но, приглядевшись, Макар решил, что это лишь игра теней.

Собственно, на левом домике улица обрывалась, превращаясь втупичок: отсюда начинались густые заросли боярышника, в которых шуршало,шелестело и издавало негромкое ворчание какое-то существо. За боярышникомнеуловимо чувствовалась вода: Илюшин даже принюхался, но уловил лишь ароматсирени, все сильнее наполняющий вечер.

В двухэтажном доме зажглось второе окно, и Макар решился. Онуже сделал шаг по направлению к двери с белым звонком, как вдруг из кустовбоярышника вышмыгнула ободранная кошка и стрелой пролетела мимо собаки. Кустыза ней продолжали шевелиться, будто в них осталось сидеть, поджидая добычу иустраиваясь поудобнее, молчаливое чудище. Собака, даже не взглянувшая вследкошке, приподняла плешивую голову и опасливо покосилась сначала на заросли,затем на человека, замершего в двух шагах от нее.

Ступеньки не скрипнули, когда Илюшин поднялся на крыльцо, ноему показалось, что за долю секунды до нажатия на кнопку звонка внутри, задверью, кто-то негромко вздохнул.

Трель мелодично разнеслась по дому, минуту спустя внутризазвучали шаги, и Макару открыли.

– Здравствуйте. – За дверью стоял белобрысыйпарень лет двадцати с небольшим – высокий, тощий, бледный, с прищуренными глазами.Кадык на шее у него выпирал так, словно парень проглотил что-то острое,вставшее поперек горла. За спиной парня горела тусклая лампочка, и в двернующель Макар разглядел старый кованый сундук, накрытый сверху темно-синейпотертой скатертью.

– Добрый вечер, – Илюшин обаятельно улыбнулся,сбросил с плеча спортивную сумку. – Мне сказали – у вас можно комнатуснять?

Парень окинул Макара внимательным взглядом, словно ощупал.

– Можно… – протянул он, и на лице его появилосьподобие приветливой улыбки, хотя в глазах осталась настороженность. –Проходите, пожалуйста.

Илюшин вошел в дом, и дверь за его спиной стала закрыватьсясама. Последнее, что он увидел снаружи, обернувшись, был внимательный, почтичеловеческий взгляд собаки.

– Откуда вы узнали о нашей гостинице? – Пареньприглашающим жестом указал на тускло освещенную лестницу.

– В санатории рассказали, – не моргнув глазомсолгал Илюшин. – Я хотел бы сначала посмотреть комнату…

– Разумеется! – Провожатый с каждой секундойстановился все дружелюбнее, и отчего-то это совершенно не нравилосьМакару. – Сейчас все комнаты свободны, поэтому я покажу вам самую лучшую…Надеюсь, она вас устроит.

Поднявшись на второй этаж, парень порылся в кармане и извлекоттуда ключ с маленьким номерком.

– Прошу вас.

Он открыл дверь, включил свет, и Макар оглядел небольшую, ноуютную комнату, ничуть не похожую на казенные безликие номера в гостиницах.

– Дом старый, поэтому ванных комнат только две – напервом и втором этаже, – предупредил парень. – Одна неделя проживанияс завтраками и ужинами стоит семь тысяч, без питания – пять. Если васустраивает цена…

– Устраивает! Более чем устраивает! Если бы вы видели,какие номера предлагают в вашем санатории… К тому же мне всегда хотелось пожитьв старом доме, проникнуться, так сказать, его духом! И завтраки с ужинами тоженужны, как же без них…

Илюшин болтал, играл в дурачка, осматриваясь с непритворнымлюбопытством, не давал вставить тощему ни одного слова, в то же время стараясьне перегнуть палку. Опасности, о которой говорила ему Заря Ростиславовна, он нечувствовал, и это было странным и неожиданным: ведь откуда-то взяласьнапряженность в этом бледном тонкогубом парне с холодными голубовато-серымиглазами. Напряженность Илюшин чувствовал позвоночником, он улавливал флюидынеприязни и страха, исходившие от провожатого. Но дом пока затаился,недоверчиво рассматривая нового человека, не выдавая себя ничем. «Интереснобудет проверить, что же здесь в действительности…»

Дверь наискось от них открылась – Макар успел удивиться тому,что за ней собрались четыре человека, однако он не слышал голосов, – и изосвещенной комнаты вышла высокая белокурая дама с такой гладкой, почтифарфоровой кожей лица, что на мгновение в памяти Илюшина всплыла немецкаякукла, виденная им в гостях, когда он был ребенком. Те же большие глаза, чутьприпухшие снизу, красиво очерченный рот, маленький носик и нарисованные бровинад внимательными голубыми глазами. И такая же фарфоровая улыбка – немногозастывшая, чуть более радушная, чем требуется, слегка искусственная, словнодама и в комнате сидела с тем же выражением лица, с которым вышла к гостю.Бежевое вязаное платье с длинным кружевным подолом облегало стройную фигуру, ана шее посверкивал золотой кулон в форме цветка.