Кенилворт - Вальтер Скотт

Надеюсь, никакого злословия по адресу королевы Елизаветы?

«Критик».

Настоящий или только кажущийся успех, которого автор добился в описании жизни королевы Марии, естественно побудил его предпринять подобную же попытку и в отношении «ее сестры и врага», прославленной Елизаветы. Однако он не склонен утверждать, что приступил к этой задаче с теми же чувствами. Сам Робертсон искренне признается, что испытывал предубеждение, с которым всякий шотландец невольно относится к этой теме. А то, что сказано столь свободным от предрассудков историком, не дерзнет отрицать скромный автор исторических произведений. Но он надеется, что влияние предубеждения, столь же естественного для него, как воздух его родной страны,, не очень сильно отразилось в характеристике Елизаветы Английской. Я старался изобразить ее одновременно и монархиней высокого ума и женщиной, подвластной бурным страстям, колеблющейся между сознанием своего высокого сана и долга перед подданными, с одной стороны, и привязанностью к вельможе, который хотя бы уже своими внешними качествами вполне заслужил ее милости, — с другой. Интрига романа связана с тем периодом, когда внезапная смерть первой графини Лестер, казалось, открыла тщеславию ее супруга благоприятный случай разделить корону со своей государыней.

Возможно, что клевета, которая крайне редко щадит память высокопоставленных особ, могла обрисовать характер Лестера более мрачными чертами, чем это было в действительности. Но почти единодушно все современники высказывают самые страшные подозрения по поводу смерти несчастной графини, особенно еще и потому, что она произошла как раз в благоприятный момент для удовлетворения честолюбия ее возлюбленного. Если можно доверять «Древностям Беркшира» Эшмоула, то для легенд, обвиняющих Лестера в убийстве своей жены, оснований было более чем достаточно. В следующем отрывке читатель найдет источники, которыми я пользовался при создании сюжета романа:

«К западу от церкви уцелели развалины здания, в старину принадлежавшего (по некоторым сведениям как место заточения или отшельничества) монахам Эбингдона. После упразднения монастырей упомянутое здание, или поместье лорда, было передано, кажется, некоему Оуэну, тогдашнему владетелю Годстоу.

В передней, над камином, я обнаружил герб Эбингдона, гравированный на камне, а именно чашу между четырьмя стрижами, и еще один герб, — а именно, льва, вставшего на дыбы, и несколько митр, выгравированных на самом здании. В упомянутом доме имеется комната, именуемая «Комнатой Дадли», где была умерщвлена жена графа Лестера. Об этом рассказывается так.

Роберт Дадли, граф Лестер, очень красивый мужчина и превосходно сложенный, был главным фаворитом королевы Елизаветы. По общему мнению, передаваемому из уст в уста, будь он холостяком или вдовцом, королева избрала бы его себе в супруги. Желая устранить все препятствия, он приказал или, может быть, лестью и мольбами внушил своей жене скрыться в доме своего слуги Энтони Фостера, который тогда проживал в упомянутом здании. Он поручил также сэру Ричарду Варни (вдохновителю этого замысла) отправиться туда и сперва попытаться отравить ее, а если это не удастся, то расправиться с ней любым другим способом. Это, по-видимому, вполне подтверждается показаниями доктора Уолтера Бэйли, закончившего Нью-Колледж, а затем ставшего профессором медицины в Оксфордском университете. За то, что он не согласился убить графиню с помощью яда, граф пытался лишить его должности. Этот доктор определенно утверждал, что заговорщики в Камноре решили отравить несчастную, невинную женщину перед тем как убить ее. Они пытались сделать это следующим способом.

Видя, что добрая леди в печали и расстройстве чувств (по тому, как с ней обращались, она хорошо понимала, что близится ее смерть), они начали убеждать ее, что ее болезнь происходит от избытка вредных соков, и поэтому советовали ей принимать какое-то зелье; но она, подозревая самое худшее, решительно отказалась. Тогда они без ее ведома послали нарочного к доктору Бэйли и просили убедить ее принимать лекарство по его предписанию, а они уж пришлют зелье ему в Оксфорд. Видя их наглость и понимая, что леди не нуждается в лекарстве, доктор по зрелом размышлении решил, что они сами хотят подмешать что-то в зелье, а посему категорически отклонил их просьбу. Как он впоследствии показал на допросе, он подозревал, что если они отравят ее с помощью этого зелья, то его могут повесить за их преступление. К тому же доктор был твердо убежден, что если не удастся этот план, то ей все равно не миновать их мщения. Так оно и вышло. Упомянутый сэр Ричард Варни (главный вдохновитель этого замысла) по приказу графа в день ее смерти оставался наедине с нею, если не считать еще одного слуги и Фостера, который в этот день нарочно отослал всех ее слуг на рынок в Эбингдоне, за три мили оттуда. Они сперва удушили или удавили ее, а затем сбросили с лестницы и яростно искалечили ее труп. Хотя разнесся слух, что она упала с лестницы случайно (даже не повредив своего головного убора), тем не менее местные жители расскажут вам, что ее перевели из всегдашней спальни в другую, где изголовье находилось вблизи потайной двери.

Они вошли ночью и задушили ее в постели, разбили ей голову, сломали шею и наконец сбросили с лестницы, думая, что все воспримут это как несчастный случай и, таким образом, их преступление останется нераскрытым. Но смотрите, как милость и справедливость божья покарала их и раскрыла тайну убийства леди. Один из участников этого злодеяния был впоследствии арестован за какое-то уголовное преступление в болотах Уэльса и, выразив желание поведать, как было совершено убийство, был тайно убит в тюрьме по приказанию графа. А сэр Ричард Варни, другой участник, умирая в это время в Лондоне, горько рыдал, богохульствовал и признался одному знатному человеку (который потом всем это и рассказал) перед самой смертью, что все дьяволы ада рвут его тело на части. Было замечено также, что и Фостер, прежде отличавшийся гостеприимством и любивший гостей, веселье и музыку, впоследствии отказался от всего этого, предался тоске и мучительным думам (некоторые говорят даже, что он сошел с ума) и в конце концов совсем впал в угнетенное состояние. Также и жена Болда Баттера, родственника графа, незадолго до своей смерти рассказала обо всем этом деле. Нельзя забывать и о следующем обстоятельстве. Как только она была убита, они сразу похоронили ее, еще до того, как коронер успел произвести дознание. Даже сам граф осудил это, как неправильное действие. Узнав об этом, ее отец, или, как я полагаю, сэр Джон Робертсет, помчался туда, заставил вырыть ее тело из могилы в присутствии коронера, который и произвел в дальнейшем полное следствие по этому делу. Но, по общему мнению, граф зажал ему рот, и они между собою сторговались. И добрейший граф, желая показать всему свету, как сильно он любил свою покойную жену и какой скорбью была для его нежного сердца утрата столь добродетельной леди, приказал (хотя все это тем или иным способом было вбито в головы начальства Оксфордского университета) вторично похоронить ее тело с превеликой пышностью и торжественностью в церкви святой Марии в Оксфорде. Надо отметить, что когда доктор Бэбингтон, священник графа, читал надгробное слово, он раза два обмолвился, призывая присутствующих не забывать добродетельную леди, столь злополучно убитую, вместо того чтобы сказать — столь злополучно убившуюся. А граф, после всех убийств и отравлений, сам был отравлен ядом, предназначенным им для других лиц. Говорят, что это сделала его жена в Корнбери-лодже, хотя Бейкер в своей «Хронике» считает, что это произошло в Киллингуорте в 1588 году». [1]