Родина - Фернандо Арамбуру

Именно с этим связано упоминание о холодной погоде. С чем конкретно? А с тем, что, когда Хосе Мари стоял перед командиром, у которого на лице застыла мертвая улыбка, а глаза были как у начавшей тухнуть рыбы, он почувствовал озноб, и в голове у него мелькнуло: черт, надо было надеть свитер. Ощущение было точно таким же, как когда ты идешь по супермаркету, поворачиваешь к отделу замороженных продуктов и тебя застает врасплох резкое понижение температуры. Окно было закрыто, и Хосе Мари вдруг показалось, будто холод исходит от этого человека, который, хоть и занимал в организации высокое положение, встретил их с какой-то показной застенчивостью.

Или, может, это были лишь фантазии Хосе Мари, порожденные опасливым восторгом, какой чувствует новобранец, стоя перед ветераном вооруженной борьбы со столь же темным, сколь и кровавым прошлым. Про него говорили, что он убил Пертура[89], а также приказал казнить Йойес[90] в Ордисии и взорвать казарму в Сарагосе, хотя в здании находились и дети. Пакито протянул руку Пачо, а меня просто потрепал по плечу, и мне это напомнило прикосновение медузы. Таким образом он благословил нас – мы стали полноправными членами ЭТА. Но в нем самом ничего не переменилось – та же застывшая улыбка, те же мутные рыбьи глаза.

Он предложил им сесть на диван.

– Это ты играл раньше в гандбол?

Вот шельмец. Ясное дело, ему о нас все в подробностях доложили, и теперь он корчит из себя всезнайку. Но, судя по всему и судя по рассказам других, успевших пообщаться с ним раньше, за этим не крылось ничего, кроме желания понравиться. Потом он выразил надежду, что мы будем чувствовать себя на месте, включившись в боевой отряд.

Пакито производил впечатление человека аккуратного и практичного. Развернул перед ними карту провинции Гипускоа. Затем указательным пальцем очертил на ней круг:

– Вот ваша зона. Тут – делайте что хотите. Ваши объекты – полицейские, гражданские гвардейцы – кто только встретится вам на пути. Удары должны быть чувствительными – чтобы заставить государство сесть за стол переговоров.

В первую очередь Хосе Мари отметил про себя, что его поселок включался в круг, очерченный Пакито, но он отнесся к этому не хорошо и не плохо. Граница их территории пролегала по реке Ориа вниз от Вильябоны. Так они и будут называться – группа “Ориа”, которая будет состоять из трех человек. Третий, Чопо, уже дожидается их на съемной квартире.

– В Доностию не суйтесь. Там вам делать нечего. В Доностии работают другие. Но вот в этой зоне, – он снова ткнул пальцем в карту, – вы полные хозяева. Там у вас руки развязаны.

Затем он вручил каждому по браунингу и патроны. А еще поддельные документы, полиэтиленовый пакет с деньгами и, наконец, мешок побольше со взрывчатыми веществами, детонирующий шнур и все прочее, что нужно для изготовления бомб.

– Объекты у себя в зоне будете намечать сами, понятно? И полный вперед! Чтобы рука не дрогнула.

Потом возникла какая-то проблема с теми, кто помогает перейти границу между Францией и Испанией. Какая именно? Непонятно, но двум новым членам организации пришлось задержаться в доме французской супружеской пары в довольно пустынной местности. Чтобы добраться туда, понадобилось свернуть с шоссе, ведущего из Юррюни в Аскен. Шесть дней ожидания они использовали для прогулок по лесу. Никто ведь не предупредил их, что гулять запрещено. Как-то раз они решили испытать свои пистолеты. И таким образом последовали совету, полученному от инструктора.

По его словам, каждый должен непременно удостовериться, что его оружие хорошо действует, прежде чем пустить его в ход. Так вот, они поднялись по грунтовой дороге в уединенное, густо поросшее деревьями место и по очереди – один стоял на стреме – выпустили по несколько пуль.

Ночью произошла неприятная история. Хосе Мари уже более или менее привык к шумному дыханию товарища по комнате – а что ему, собственно, оставалось делать? Но порой нервы сдавали, и у него появлялось желание подойти и врезать соседу кулаком в нос.

Короче, заснуть у него не получалось, и он зажег свет. Было уже совсем поздно. И тут он их увидел. Они вылезали из-под картины, висевшей на стене – прямо над его кроватью. Кто вылезал? Какие-то твари. Твари с темными брюшками, которые расползались в разных направлениях – спокойно так расползались. Он раздавил первую попавшуюся, ту, что была побольше других. А когда убрал палец, увидел кровавое пятнышко на стене. Господи помилуй! Клопы. Он разбудил Пачо, и они вдвоем били их больше часа.

– Группа “Ориа” начала действовать.

– Послушай, Пачо, если тебе так уж не терпится получить кличку, я уже придумал для тебя подходящую – Мудак.

Хосе Мари прекрасно понимал: от недосыпа у него портился характер. Его бесила любая ерунда. Он стал нетерпимым, придирчивым, брюзгливым. По-баскски – так как по-французски не знал ни слова – обругал хозяйку дома за плохую еду. Он орал как бешеный и назвал ее стряпню помоями. Еды было мало, она была безвкусной и готовилась кое-как. Вечером вернулся с работы муж хозяйки и пригрозил выгнать Хосе Мари в шею.

Когда они с Пачо запирались перед сном у себя в комнате, он с тоской вспоминал материнскую стряпню:

– Я не знаю никого, кто готовил бы лучше, чем она. Так и вижу, как мать сейчас жарит рыбу у нас на кухне. Мы всегда ели на ужин рыбу. Даже запах сюда как будто доходит. Не чувствуешь? Неужели правда не чувствуешь запаха жаренной в сухарях барабульки с чесноком?

Он вытягивал шею и принюхивался к воздуху в комнате, словно там и на самом деле прямо у него перед носом лежали поджаренные матерью барабульки.

– Вот умора! Ты смотри не расплачься от избытка чувств.

– Не расплачусь, не дождешься. Просто с тех пор, как нас сунули в этот дом, я все время хочу жрать. Съел бы сейчас вот такущую отбивную с перцем и жареной картошкой.

У них не было даже телевизора. Так что, придавив четыре-пять клопов, они погасили свет раньше обычного, и как только Пачо начал изводить его своим свистом, Хосе Мари как можно тише вытащил матрас в коридор. Всю ночь он проспал как бревно, что ему безусловно пошло на пользу. Рано утром он вышел в поле, нарвал букет полевых цветов и перед завтраком с улыбочками и шуточками преподнес хозяйке. Этот милый жест помог ему помириться с ней.

В тот же день ближе к вечеру за ними приехал черный пикап “рено”. Они двинулись в сторону Ибардена. Погода? Облачно, но без дождя, с просветами, через которые очень скоро стали проглядывать звезды. Перед тем как совсем стемнело, вышли из машины в каком-то густо заросшем деревьями месте. Из чащи вынырнули две тени – два молодых человека. Времени на разговоры они не тратили, а взвалили себе на спины наши тяжеленные рюкзаки и зашагали в гору. Мы шли следом за ними. Очень скоро нас уже окружала настолько плотная темень, что ничего не было видно на два шага вперед. Трудно понять, как удавалось проводникам ориентироваться, должно быть, знали дорогу как свои пять пальцев. Потом выглянула луна. Теперь уже можно было различить какие-то формы, силуэты и друг друга.