Темное искушение - Даниэль Лори

перевела дыхание и повернулась ко мне. И снова ее темные глаза наполнились осуждением. И, возможно, немного ревностью.

— Dyadya[119], если она не Сатана, то кто?

Ронан бросил на меня взгляд с намеком на веселье в глазах.

— Она моя горничная.

Я с улыбкой покачала головой.

Девочка нахмурилась.

— Почему она в постели?

— Она пытается застелить постель, но я отказываюсь вылезать, а она слишком слаба, чтобы сдвинуть меня с места.

Она хихикнула, глядя на дядю.

— Ты ленивый.

— Лениво красивый. — он подмигнул ей.

Девочка повернулась ко мне и объявила:

— Папа может подвинуть его… — подумав, она поджала губы. — Не бери в голову.

— Почему не брать в голову? — с юмором спросил Ронан. — Это как-то связано с его телефоном в твоей руке?

Она взглянула на мобильник и сделала такое лицо, будто ей не понравился вопрос.

— Папа говорит, что я смогу поиграть в игры принцесс, если позавтракаю.

Я улыбнулась.

— И я полагаю, что ты ничего не ела?

Она сморщила нос.

— Я не люблю яйца. Или тосты. Или кашу. Или…

— Хорошо, — усмехнулся Ронан. — Ты не любишь есть.

Радуясь, что он понял, она кивнула, а затем тихо сказала:

— Я могла бы поесть после того, как поиграю в новую игру про принцессу.

Вау. Эта девочка будет править миром. Не говоря уже о том, что на вид ей было около трех лет, а словарный запас у нее был как у ребенка гораздо старшего возраста. Она вырастет и станет прекрасной девушкой Эйнштейном. Или криминальным авторитетом.

Она смотрела на Ронана такими большими темными глазками, что даже Гитлер не смог бы устоять.

Ронан усмехнулся и покачал головой.

— Хорошо, Китти Кэт, что ты от меня хочешь?

Она широко улыбнулась и протянула ему телефон.

— Найди игру, пожалуйста. Я могла бы это сделать, — сказала она надменно, — Но папа не говорит мне пароль.

— Какой тиран, — протянул Ронан. — Как называется игра?

— Я не знаю. Это было в рекламе после одного из маминых шоу поцелуев.

Ронану потребовалось три попытки, чтобы вычислить пароль своего брата. Я уже начала думать, что вся эта семья полна гениев. Он открыл магазин приложений и искал игры для принцесс с окровавленными татуированными пальцами.

Племянница заглядывала ему через плечо, пока он просматривал список. И я чувствовала себя более чем довольной, просто наблюдая за ними.

— Хорошо, у нас есть «Салон красоты принцессы», — сказал Ронан.

— Фу.

Он двинулся дальше.

— «Уборка комнаты принцессы»?

Она сморщила нос. И я тоже.

— «Конный клуб принцессы»?

— Нет, Dyadya, — пожаловалась она. — Игра не розовая. — она в отчаянии всплеснула руками. — Все розовое.

— Макияж Принцессы?

— Nyet, — вздохнула она.

— Эта игра не была розовой, — возразил он.

Она закатила глаза.

— Фуксия, но почти розовая.

Эта маленькая девочка заставила меня почувствовать, что мой IQ нуждается в повышении.

Ронан продолжал прокручивать список игр, прежде чем остановился на одной, которая не имела никакого сходства с розовым.

— Царство Террора Принцессы?

Ее глаза загорелись.

— Да!

Я не смогла сдержать смех.

Она выхватила телефон из рук Ронана и погрузилась в Царство Террора Принцессы. Через несколько секунд из телефона донеслись звуки: скрежет лезвий, стоны боли и крик: «Отрежь ему голову!»

— Ну, это выглядит уютно.

Я повернула голову и увидела Кристиана в дверях, одетого в костюм-тройку без единой зацепки. Я пошевелилась, немного смущенная тем, что по доброй воле оказалась в постели его брата — того самого, который связал меня голой, когда Кристиан был здесь в последний раз. Хотя он, казалось, не был удивлен или даже заинтересован во мне, что облегчило любую неловкость.

Кристиан был из тех мужчин, от одного взгляда на которых у девушек пересыхает во рту, но каким бы безупречным он ни был, я предпочитала недостатки его брата. Этот шрам на нижней губе. Все татуировки. Его измученную душу я видела теплой только для себя.

Кристиан был похож на Архангела Гавриила. Ронан был каждой частичкой Дьявола. Я знала, что если бы они стояли по разные стороны переулка, а я убегала от опасности… я бы прыгнула в объятия Дьявола.

— Твоя дочь пожаловалась на эмоциональную травму, которую ты ей только что нанес, — сказал Ронан. — Что я буду за дядя, если прогоню ее?

— Плохим, — ответила девочка, не отрываясь от игры.

Я прикусила губу, сдерживая улыбку.

— Кэт, — предостерегающе произнес Кристиан.

Она взглянула на него и с невозмутимым видом.

— Папа.

— Завтрак прямо сейчас.

— А блинчики будут? — бросила она вызов.

Кристиан прищурился. Его дочь смотрела ему прямо в глаза. Напряженная молчаливая битва отца и дочери происходила передо мной, и это было завораживающе.

— От тостов и каши у меня болит живот, папа, — тихо сказала Кэт.

Она взглянула на него из-под опущенных ресниц, и показалось, что именно в этот момент отец взмахнул белым флагом.

— Хорошо. Блины. Но ты закончишь играть после того, как поешь.

Она широко улыбнулась, спрыгнула с кровати и бросилась в объятия отца. Он поднял ее, и она поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя, папа.

Его взгляд смягчился.

— Я тоже люблю тебя, malen’kaya volchitsa.[120]

Когда он повернулся, чтобы уйти, Кэт обняла его за плечи и сказала:

— И фруктовые хлопья. Это сделало бы меня такой счастливой, папа!

По влюбленному выражению лица Кристиана было ясно, что в блинах его дочери будет шоколад и радужные хлопья, будь то ад или высокая вода.

Ронан уронил голову на спинку кровати и усмехнулся — я могла только предположить — как сильно его брата выпороли. Кристиан мрачно посмотрел на него, потом на меня, потом снова на брата. Глаза Ронана сузились. Едва заметная улыбка тронула губы Кристиана, и он вынес Кэт из комнаты.

Их отсутствие оставило грызущую дыру в груди. Я подумала о своем отце и о том, что его любовь никогда не была такой глубокой, как то, что я только что увидела в глазах Кристиана. Я могла сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он говорил мне, что любит меня; я жаждала его внимания и редко получала даже объятия. Чувство вины росло в моей груди из-за таких мыслей. Папа жертвовал собой ради меня; разве это не было самым сильным выражением любви?

И все же меня терзала тоска по той выразительной любви, которой у меня никогда не было, и что скоро она будет потеряна для меня навсегда.

— Ронан, — сказала я с беспокойством. — Я хочу поговорить с отцом.

Держа телефон в руке, он бросил на меня взгляд. Блеск в его глазах был непоколебимым.

— Нет.

Я судорожно сглотнула.

— Пожалуйста… я