Секреты прошлого - Кэти Келли

— Это неправда, — качнул головой Кэри. — Я всегда мог определить, когда ты врешь. Твое лицо выглядит совершенно искренним, но твой взгляд — нет. Зрачки немного расширяются, если ты пытаешься обманывать. Вот как сейчас. Впрочем, так можно вычислить почти любого лжеца, это удобно при игре в покер. Я ведь теперь играю в покер, ты в курсе?

— И часто приходится блефовать? — почти враждебно спросила Кристи.

— Случается. Но сейчас я говорю вполне искренне. Так ты следила за моей карьерой?

— Да, — сдалась она. — Ведь я преподаю искусство. Я не могла рассказывать своим ученикам о современных художниках, не упомянув Кэри Воленского.

— Но ты ведь не рассказывала им, кем является Темная Леди, которую он изображает на своих картинах?

— О, ради Бога, хватит! — почти с раздражением сказала Кристи. Она схватила стакан и сделала глоток коктейля. Напиток оказался крепким и явно содержал коньяк. Глоток прокатился по пищеводу и обжег его, словно расплавленный свинец. Кристи поняла, что больше не в состоянии сдерживать рвущиеся наружу эмоции. — Или мне стоило рассказать девочкам, сидящим за партами, что именно меня рисовал голой известный художник? Наплевать на приличия, на свою карьеру учителя, на мужа и детей?

— Мне нравится, когда ты злишься, — прошептал Воленский с улыбкой. Кажется, впервые с начала разговора он начал получать от него удовольствие. — В тебе столько страсти, Кристи! Как тебе удавалось столько лет ее скрывать? Мы стали бы идеальной парой.

— Нет, не стали бы. Мне есть что терять, и поверь, я ценю то, что у меня есть.

— Прости, — внезапно сказал Кэри. По его взгляду было понятно, что извинения искренни. — Я не хотел мучить тебя. Просто мне требовалось… увидеть тебя еще раз. У меня есть твои фотографии, но они не умеют улыбаться, а их глаза не сияют, как твои. Я хочу и дальше рисовать тебя, а для этого мне было необходимо оживить воспоминания. — Он помолчал. — А твой муж? Он видел мои картины? Не замечал сходства?

— К счастью, мой муж далек от искусства. Я не хотела, чтобы он знал. Мне важен наш брак. Я люблю мужа, пойми. И всегда любила.

— Но если ты его любила, что же было между нами?

Этот вопрос Кристи задавала себе не раз, просыпаясь ночами после жарких, страстных снов о художнике, мучительно искала ответ, но не находила. Как можно любить одного Джеймса, обожать своих сыновей, но почти пожертвовать ими ради сомнительного романа с таинственным художником, о котором она совсем ничего не знала? Ответа на этот вопрос не было, как не было ответа на вопрос, почему идет дождь или почему светит солнце.

Просто так сложилось… да, так сложилось.

— Говорят, женщины моногамны, — печально сказала Кристи. — Но либо это неправда, либо я отношусь к исключениям. Я люблю Джеймса, но я люблю и тебя. Ты открыл другую меня, открыл Кристи, которой нечего терять, которая способна бросить все ради страсти. Но выбор между Джеймсом и тобой… был слишком нелегким. Ведь у меня уже тогда были дети, а это склонило чашу весов в сторону Джеймса. Я выбрала семью, и не жалею об этом. Пойми, я пришла не для того, чтобы ранить тебя или обижать. Да ведь и ты знал не всю Кристи, а лишь ее темную сторону.

Ей хотелось объяснить, как трудно было уйти, как трудно было жить дальше, словно ничего не случилось. Она сделала выбор, но он дался ей дорогой ценой: всю дальнейшую жизнь образ Кэри Воленского был рядом, не покидая ни на миг.

Кристи смотрела ему в лицо, пытаясь свыкнуться с мыслью, что больше его не будет в ее жизни, что вот-вот она простится со своим личным адом, освободит свою душу. Наверное, на месте воспоминаний о Кэри останется черная, зияющая яма, но это лучше, чем вечные сомнения, отравляющие существование, и неизбывный страх, что правда выплывет наружу.

— Если бы жизнь можно было разделить надвое вдоль и пойти двумя дорогами одновременно, по одной из них я шла бы вместе с тобой, — сказала Кристи.

Она пересела ближе к нему, больше не чувствуя страха при мысли, что может случайно соприкоснуться с ним руками. Магнетизм Кэри Воленского больше не был для нее проклятием. Да и Кэри не стал бы мучить свою Темную Леди, пытаясь вновь и вновь соблазнить. Их странный роман длиной в двадцать пять лет подходил к концу.

Кристи накрыла ладонью руку Кэри и удивилась, что его кожа вовсе не кажется ей горячей, как расплавленное олово, а через кожу не переходят электрические токи. Кожа была просто тонкой и сухой, как бумага, словно Кристи коснулась руки старика. Да он и был уже почти старик, пусть и по-прежнему весьма привлекательный внешне.

— Мне так жаль, Кэри, что ты столько лет жил иллюзией, будто у нас есть будущее. Я и сама жила в мучениях, но никогда не думала о продолжении нашего странного романа. Каждый раз, вспоминая о нас, я испытывала угрызения совести, а вовсе не восторг и желание все повторить, как тебе могло казаться. Я сполна расплатилась за все и хочу забыть о том, что между нами было, Кэри. Я хочу жить свободно, пойми.

Он коснулся рукой ее лица, и Кристи закрыла глаза. Его пальцы проследили линию бровей, скул, дотронулись до век и губ, до подбородка, как когда-то, годы назад, когда она едва не кричала от желания.

— Ты все так же прекрасна, Кристи, — с тоской сказал Кэри. — Возраст не имеет власти над твоей красотой, потому что дело не только во внешности. Лишь теперь я понял, что меня влекла к тебе не красота тела, а красота твоей души. Ты умна и благородна, и над этими качествами не властно время. Я встречался со многими женщинами, и большинство из них так или иначе походили на тебя внешне. Но они не были тобой, ни на мгновение их глаза не озарялись тем светом, каким озарялись твои. Годы шли, и разочарование становилось все горше. Я приехал в Дублин не ради выставки. Меня зовут в разные города, и я имею право дать согласие или ответить отказом. Я приехал, чтобы в последний раз увидеть твое прекрасное лицо.

— Почему ты так странно говоришь — «в последний раз»? — встревоженно спросила Кристи. — В этом есть какая-то фатальность…

И внезапно, с шоком и ужасом, она прозрела.

— Ты же видишь сама, цыганка, — усмехнулся Кэри. — Я болен, и я умираю. Мне нельзя пить, мне нельзя волноваться. Врачи запретили мне летать самолетом, но я все равно полетел. Если бы не лекарства, я давно был бы мертв, медицина шагнула вперед. Но и она бессильна отменить приговор природы.

Кристи не хотела знать, от чего именно он умирает.

— Сколько тебе осталось?

— Несколько месяцев. Надеюсь, что у меня есть в запасе полгода, но я могу и ошибаться. — Кэри грустно улыбнулся. — Я приехал не для того, чтобы внести смуту в твою жизнь. Я приехал попрощаться.

— Ой, Кэри. — Кристи крепко сжала пальцы, касавшиеся ее лица. — Ведь ты был счастлив? Ты прожил хорошую жизнь?

— Да. Пожалуй, да. У меня ведь была ты. Даже когда мы разошлись в разные стороны, ты осталась со мной. Ты вдохновляла меня в моем творчестве, а воспоминания о тебе согревали мои дни. Ты так много дала мне.