Заклинательница бурь - Мира Вольная

— Ты одна была на кухне? — собственный тон и голос резали, холод слышался в каждом звуке.

— Нет, госпожа. Несколько поварят и посудомойки.

— Узнай, кто положил записку. Свободна.

— Да, госпожа, — и девушка поторопилась скрыться за дверью.

Я же опустилась в кресло и провела рукой над клочком бумаги, стараясь ощутить чужую магию, осторожно коснулась чашки, проверяя и посуду и отвар. Ничего. Никаких следов, даже намека.

Пальцы несмело притронулись к записке, разворачивая плотный пергамент, глаза пробежались по острым вытянутым буквам. Почерк был такой же, как и на утренних записках, а слова… Слова заставили нахмуриться и скомкать бумагу.

"Сегодня ты была прекрасна".

Я поднесла записку к одной из свечей, подожгла и положила в блюдце. Послание сгорело, не прошло и вдоха, а я все еще продолжала сидеть неподвижно, ощущая на языке вкус пепла.

Это не Алекс, однозначно. Это… Все эти записки были от помощника Камины. И с каждым вдохом уверенность становилась все крепче. Каждое утро, когда мертвая занимала мое тело, она получала записку. Сегодня с утра тоже. А вот завтра послания не будет абсолютно точно, потому что завтра — мое время. И кто бы ни был этот загадочный некто — это мужчина, и он в замке. Надо быть осторожнее и внимательнее.

Я поднялась, выкинула пепел в окно, какое-то время понаблюдала за тем, как ветер подхватил черную шелуху, и вернулась к столу. Пора было заняться делом.

Карты легли веером, когда-то пестрой, а теперь слегка выцветшей рубашкой вверх.

Пальцы с силой обхватили рукоятку кинжала.

— Я — Софи, сестра ковена Неприкасаемых, землей, огнем, водой и ветром, тьмой и светом, ночью и днем, смертью и рождением, магией слов и мыслей, желанием и волей, силой стихии, ведьмовской сутью заклинаю колоду белую, заклинаю колоду красную.

Тридцать три карты в расклад лягут, тридцать три карты ответом станут, не солгут и не изменят, правду откроют, невидимое покажут, от опасности уберегут, смерть отведут.

Тридцать три карты на перекрестке семи дорог, семи стихий верный путь выбрать помогут. Именем своим, светом луны-покровительницы заклинаю, — дрогнули свечи, пошла рябью вода в блюдце, осыпалась горка земли в другом, волос коснулся легкий ветерок. Кинжал легко распорол кожу на запястье, на карты упали первые темные капли. — Расклад на крови. Шестнадцать белых и шестнадцать красных, да одна срединная, расскажите. Заклинаю! — я остановила руку над последней картой, убрала от стола, открыла глаза и быстро перемотала рану повязкой, ища глазами карты, на которые попали капли крови. Что ж, всего восемь — не очень много.

Я перевернула первую к себе, и кривая улыбка, должно быть, исказила лицо. На меня смотрел Ворон — послание, вести.

Что ж, одну весть я уже получила, но меня совсем не она интересовала.

Я переворачивала карты одну за другой — и мне обещали дорогу, невзгоды, испытания.

Был в раскладе и ненавистный Дух, но почему-то он лег теперь в слабую позицию и сам по себе дурным знаком быть перестал. Старая мельница — означала встречу с прошлым, а Древо — силу. И… И были в этом раскладе снова Маски и на этот раз два короля. Один обещал защиту и помощь, от второго стоило держаться подальше. Но насколько близко ко мне находится тот, второй, карты так и не сказали. Предпоследней на стол легла карта Чаш, означающая выбор, последней была Смерть.

Ну и что это значит? Перемены или все же смерть? Что принесет мне скорый выбор, который пророчили Чаши?

Я взяла в руки чашку, откинулась на спинку кресла, все еще не сводя глаз с расклада, с очередного непонятного расклада. Карты словно притягивали мое внимание, словно настойчиво твердили о чем-то, вот только услышать у меня не получалось. Иногда казалось, что все ответы лежат на поверхности, стоит протянуть лишь руку, но именно этого я сделать почему-то не могла. А еще все чаще стали сниться воспоминания Мины и все чаще и чаще в них мелькало лицо того мужчины, которого я видела в самый первый раз. И из просто размытой тени превращался во вполне себе осязаемое существо с немного неправильными, но отчего-то невероятно знакомыми чертами лица. Еще пару таких снов, и я смогу разглядеть, какого цвета у него глаза. Снился какой-то дом. Эти воспоминания пока особой четкостью не обладали… Но одно я могла сказать точно: дом был светлым. Это ощущение света почти чувствовалось на коже. Снилось, как Мина идет куда-то по длинному светлому коридору, а через миг оказывается на небольшом балкончике. Там ее ждет этот мужчина и завтрак. Мне еще ни разу так и не удалось услышать, о чем они говорят. Но говорят долго, и чем больше мертвая слушает, тем больше ей это не нравится. Не могу понять, наверняка, откуда я знаю это… Просто очередное почти осязаемое ощущение. И хоть весь сон я и не вижу ничего страшного или пугающего, или хотя бы настораживающего, но в ее воспоминаниях всегда присутствует тревога. Скорее всего, безотчетная. И каждый раз во время этого завтрака с мужчиной Мина почти неотрывно смотрит на темное пенящееся внизу море. На то, как волны разбиваются о скалы и как соленые белые брызги взлетают вверх, словно хотят дотянуться до девушки, достать, прикоснуться. И ощущение тревоги от этого только растет.

Я побарабанила пальцами по подлокотникам и несколько раз зевнула. О, ну отлично, только в кресле мне уснуть не хватало для полного счастья.

Я потушила свечи, быстро убрала следы гадания и направилась к окну, чтобы его закрыть, уже протягивала руку, как в комнату ворвался вестник и чуть не треснул меня по лбу.

Я всмотрелась в переливающиеся нити плетения и активировала послание, все же закрывая окно и ложась в постель.

Сид наконец-то что-то нашла по Неприкасаемым.

Ди рассказала немного. Ковен пропал из вида примерно семь лет назад, и с тех пор о них ничего не было слышно. Ведьмы затаились, словно пережидая что-то или кого-то.

Последний раз год назад их видели где-то в лесах к западу от Северных земель, в пяти днях пути. Ведьм там было до странного мало, и, судя по тому, что рассказали очевидцы, метресс осталось всего двое — Маришка и Верейла. Сколько всего сейчас в ковене ведьм, Диана также сказать не смогла. Но предполагала, что не очень много. И я была склонна с ней согласиться. Если ведьм всего две, то справиться с большим количеством послушниц им будет просто не под силу. По идее, юных ведьм должно быть не больше десяти-двенадцати максимум. Почему Неприкасаемые не стали избирать новых главных ведьм взамен, очевидно, умерших, для охотницы так и осталось загадкой. Впрочем, для меня тоже. Но Обсидиана обещала еще поискать, предупредила, чтобы я держалась от ковена и от всего, что с ним связано, подальше.

Я надиктовала ей вестника с просьбой выяснить, куда делись и как погибли Аташа и Цитера, и откинулась на подушки. Всего две метрессы для Неприкасаемых — это очень мало. И очень самонадеянно. И почему они ушли так далеко от болота? В чужой лес? Что делали все это время и насколько сейчас у них много сил? Диана сказала, что никаких массовых убийств и кровавых расправ, свойственных Неприкасаемым, не было уже шесть лет, поэтому так сложно было сейчас на них выйти. Обычно ковен оставлял за собой длинную кровавую дорожку, нет-нет да и пропадал кто-то на болотах: сбивались с пути и тонули целые торговые караваны, бродячие артисты, разбойничьи банды, иногда пропадали мужики из ближайших сел и небольших городов.