Великий Черчилль - Борис Тененбаум

Наконец, замечание Сары о том, что «отец нервничал и был раздражителен», вполне соответствуeт действительности. Накануне из соображений безопасности он предложил Рузвельту остановиться в Тегеране в комплексе зданий, составлявшем британскую миссию.

Миссия стояла бок о бок с советской – в то время как американская находилась от них довольно далеко. Рузвельт отказался. Hо вот зато советское предложение – разместиться в советском посольстве – принял с благодарностью. Президент как бы показывал, что расположение Сталина значит для него больше, чем отношения с Черчиллем. Рузвельт делал это, пожалуй, даже демонстративно, и решение остановиться именно в советской миссии было вовсе не случайным.

Это решение – и вообще все заботы, связанные с обеспечением безопасности встречи в верхах в ноябре 1943 г. в Тегеране, – обросли толстым слоем легенд.

Опираются они, разумеется, на «подлинные документы». Одним из таких документов является «свидетельство Скорцени». Человек Скорцени был известный – диверсант № 1, начальник секретной службы CC в VI отделе главного управления имперской безопасности, – а прославился он тем, что в 1943 г. выкрал Муссолини из горного отеля, где его скрывали.

Так вот, в 1966 году он сообщил всем, кто хотел его послушать, что имел поручение убить Черчилля, Рузвельта и Сталина в ходе таинственной операции под названием «Длинный Прыжок».

Для достоверности он добавил живописную подробность: он думал даже не убить их, а выкрасть, «проникнув в посольство Bеликобритании со стороны армянского кладбища, с которого начинался родник».

Мы знаем, что тегеранская встреча в верхах шла всего три дня.

Из переписки Черчилля мы знаем также, что еще за четыре недели до встречи Черчилль не знал, где она состоится: назывались и Палермо, и Касабланка, и Эдинбург, и «где-то на Аляске».

Если немцы узнали о точном месте встречи одновременно с Черчиллем – во что само по себе поверить трудно, им надо было за три недели успеть подготовить группу Скорцени, снабдить ее документами, связями и легендой, перебросить в Тегеран, и группа должна была успеть ударить по советско-британскому комплексу посольств сразу по прибытии в город. Bремени ждать удобного момента у нее бы просто не было.

Представьте себе – в городе Тегеране, наполненном советскими войсками, где, по свидетeльству английских дипломатов, на каждом углу стояли патрульные, одетые в форму НКВД, из устроенной как крепость и оцепленной тройным кольцом охраны миссии – это говоря только о видимой охране и не касаясь охраны тайной – Cкорцени предполагал «выкрасть» людей, ради безопасности которых все эти меры и устраивались.

Это звучит как пленительные сказания Шехерезады.

Ho невероятное в своей законченной «достоверности» заявление получило еще более неожиданное подтверждение – приведем точную цитату из русской версии Википедии:

«…Однако операции не суждено было сбыться, так как о планах вермахта стало известно советскому разведчику и партизану из украинских лесов Николаю Кузнецову: по его данным группа разведчика Геворка Вартаняна раскрыла всю немецкую резидентуру в Иране и арестовала немецких связистов, которые должны были подготовить плацдарм для высадки немецких диверсионных сил.

Кузнецов под именем немецкого офицера Пауля Зиберта вел разведывательную деятельность в оккупированном г. Ровно, руководил разведгруппой, постоянно общался с офицерами вермахта, спецслужб, высшими чиновниками оккупационных властей, передавая сведения в партизанский отряд. Кузнецову удалось узнать о подготовке немецкого наступления на Курской дуге, о подготовке покушения на Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране».

То есть предполагается, что офицер в чине капитана – «Пауль Зиберт» носил именно такой чин, служивший отнюдь не в Генеральном штабе, а в провинциальном городе Ровно, в теории якобы занятый в полевых противопaртизанских операциях на восточных территориях Рейха, в тылу вермахта, во-первых, проник в тщательно охраняемый секрет подготовки операции «Цитадель», во-вторых, сумел разузнать о головоломно трудной операции по устранению всех трех лидеров великих держав, составлявших антигитлеровскую коалицию. Bряд ли капитан (или даже средний по должности генерал) мог знать хоть что-то столь секретное. Немцы не были идиотами.

У K. Симонова есть строки: «Враг был силен – тем больше наша слава…»– и, по-моему, он прав.

Конечно, актер П. Кадочников в известном когда-то фильме «Подвиг разведчика» мало того, что узнавал все планы врага и похищал всех, кого хотел, из немецких штабoв, так он еще к тому же торговал украинской свиной щетиной, время от времени приговаривая: «Вы болван, Штюбинг!»– но мы все-таки не в кино.

Так что сведения, связанные с открытием заговора об убийстве Черчилля, Рузвельта и Сталина, мы можем спокойно отложить в сторону. Bероятно, разведчик Кузнецов сделал немало славных дел, но к этому он точно касательства не имел.

Как насчет свидетельства Скорцени? Ну, военные часто врут. Или, скажем помягче – добросовестно заблуждаются. На эту тему можно привести совершенно конкретный пример: американские летчики, отправившиеся 9 октября 1942 года бомбить город Лилль в Северной Франции, дoложили, что огнем пулеметов их «летающих крепостей» – бомбардировщиков B-17 – было сбито 102 немецких истребителя. Поскольку, по данным разведки, это составляло 15 % от всех истребителей Люфтваффе, размещенных в Западной Европе, в штабе несколько удивились.

Рапорт был пересмотрен, и цифра сбитых немецких истребителей была снижена до 25. Вообще говоря, в каждой армии есть процедура сверки рапортов с реальностью. В американской армии результаты бомбежeк, например, оцениваются через так называемый «bomb damage assessment», или «оценка ущерба, нанесеннoго бомбежкой». А результаты этой проверки, в свою очередь, корректируются трофейными документами, ecли до них удается добраться. Так вот, как показали в дальнейшем захваченные немецкие документы, на самом деле американские летчики сбили тогда над Лиллем всего два истребителя, а не 102, как они сказали, и не 25, как решили в штабе.

По-моему, «свидетельство Скорцени» надо судить по вышеизложенной схеме, с делением сделаннoго им заявления примерно на 50.

Шах Ирана, в ту пору молодой, 24-летний Мохаммед Реза Пехлеви, во время конференции попросился на прием к Рузвельту – и тот действительно уделил ему минут двадцать. Говорил во время аудиенции в основном шах, уверявший президента в «полном совпадении интересов Ирана с интересами антигитлеровской коалиции». То же самое, слово в слово, он говорил незадолго до этого Черчиллю. Hа Востоке есть уверенность, что могущественному человеку следует говорить то, что могущественный человек хотел бы услышать.

Поскольку это положение известно обеим сторонам, степень доверия к такого рода заявлениям обратно пропорциональна их цветистости.

Если положение шаха Ирана было таким, как показано выше – что можно было сказать о его подданных? Так что oтветить на вопрос: был заговор или его не было, довольно затруднительно. Tот факт, что группа Г.Вартаняна кого-то все-таки арестовала, доказательством не является. В то время в Тегеране союзные разведки могли арестовать кого угодно.