Метро 2033: Московские туннели - Сергей Антонов

– Доведу вас до Театральной самым коротким путем, – пообещал Виктор. – Бошетунмай признал в вас братьев…

– Кому и боров брат, а свинья за сестру сойдет, – буркнул прапор, кладя ладони на приклад автомата. – Только без шуток, а то всяко бывает. Можно и на голову упасть.

Томский был уверен, что Виктор не забыл о нанесенной обиде, и поручил Аршинову и Вездеходу хорошенько присматривать за проводником. Самому же ему не терпелось поболтать с Кольцовым и узнать мнение того о солнцепоклонниках. Он надеялся, что старик остыл и сможет быть объективным.

– Вы заметили, Анатолий, что Метро – благодатная почва для разного рода общественных новообразований? – отозвался Владар. – Люди готовы верить во что угодно в надежде обрести хоть какую-то почву под ногами. Те, кто повыше интеллектом, объединяются под знаменем анархизма, к примеру. Другие становятся христианами, третьи берут за основу «Майн кампф», четвертые попадают в сети таких, как Роберт. Не стану отрицать – он выдающийся организатор и прирожденный лидер, но при этом очевидный лжец. То, что он заварил, называется идолопоклонничеством…

– А ваша вера разве не то же самое?

– Нам бесполезно спорить. Учитесь, мой юный друг, при любой возможности. Спорьте и сомневайтесь. Знание – сила. Создатель не против того, чтобы его создания самосовершенствовались. Важно лишь знать, где остановиться. Не перейти черту, не погрузиться в пучину гордыни, не пытаться стать равным Богу. Как Роберт. История человечества показывает, все такие попытки заканчивались плачевно.

– Но если Бог существует, почему мы здесь?!

– Вы слыхали об Армагеддоне, очистительном огне, который пройдет по всей Земле?

– И спалит и правых, и виноватых? Ваш Бог только прикидывается милосердным, а на деле – воплощение жестокости! Не Бог, а каратель. Всепрощение?.. А массовые убийства? Военные преступления? Ядерный холокост?! Уродства и смертельные болезни от радиации?! Это его второе «я»? Это не он, а его злой брат-близнец?! Или его просто нет?!

У Томского пропала охота продолжать дискуссию. Владар остановился и не сказал, а скорее простонал:

– Прости, Господи, грехи мои тяжкие…

Анатолий вдруг почувствовал, что у этого старика есть какая-то тайна. Душевная боль. Владар запрятал ее очень глубоко и не желает ни с кем делиться своим бременем.

Да какого, собственно, черта!

Разбираться с внутренними переживаниями Кольцова – не его дело. Важно, что он приобрел нового союзника. Друга, на которого можно положиться. А терзания Владара, как и острые идеологические разногласия, сейчас для него на втором плане. Они еще не выбрались из незнакомых мест. За Виктором надо следить в оба.

Короткий путь – еще не самый лучший.

После того как группа миновала узкую расселину, на известняковых стенах ползущего вверх коридора появились продольные и поперечные шрамы – следы инструментов древних строителей города. Людей, стараниями которых Москва стала именоваться белокаменной. Знали бы они, во что превратят их город неблагодарные потомки!

Вездеход нагнал Томского, потянул его за рукав и поднес палец к губам.

– Т-с-с… Прислушайся. Позади кто-то есть.

Поначалу Толик не услыхал ровным счетом ничего. Пол туннеля был устлан обломками известняка. Если бы кто-то шел позади, он непременно выдал бы себя хрустом. Или он просто остановился и затих?

Толик знаком приказал Аршинову замереть. В этот момент все услышали звук, настороживший карлика. Тихий, как дуновение ветерка, стон. Затем шепот, напоминающий сонное бормотание. Томский увидел перекошенное ужасом лицо Виктора. Провожатого трясло так сильно, что он выронил факел. Огонь все равно должен был бы гореть, но он через секунду погас. В кромешной темноте испуганно вскрикнул Аршинов:

– Ты видел, Томский?.. Ты видел?! Мама ро́дная!

Толик не поверил своим ушам. Аршинов? Должно быть, увидел что-то действительно ужасное. Напугать бесстрашного прапора не могли даже полчища мутантов, а остановить – только выстрел прямой наводкой из гаубицы. Томский на ощупь отыскал Аршинова.

– Что там, Лёха? – потряс он его за ворот.

– Девка! Одежка на ней, как сорок лет назад. Толян, кажись, я обделался легким испугом… Откуда она здесь? Не верил я в привидения. Прапорщикам в духов верить уставом не положено. Но эта стерва стояла вон там и протягивала ко мне руки! Только, Толян, половины головы у нее нет. Все мозги наружу, а вторая половина, мать ее, целая! И она улыбалась мне частью рта! Разевала хлебало! Свят, свят…

Толик вздохнул, влепил Аршинову пощечину, и паникер смолк.

– Твоя задача – следить за Виктором, а не на девок пялиться! Где проводник?!

– Здесь, – спокойно ответил Вездеход. – Он и не собирался убегать, но я на всякий случай его придержал.

Вытянув руку вперед, Томский пошел на голос карлика и, когда нащупал повязку на голове, дернул за нее так, что Виктор взвизгнул от боли.

– Говори.

– Это они. Рабочие каменоломен…

– Ерунда. Мертвецы не стонут.

Ответить Виктор не успел. Раздался звонкий удар по камню и шорох осыпающегося известняка.

– Я же говорил, – зашептал солнцепоклонник. – Они не любят чужаков и появляются здесь всякий раз, когда их покой нарушают посторонние. Здоровенные такие, голые по пояс мужики с кирками в руках. Катают здесь свои тележки с породой и могут размозжить голову всякому, кого увидят.

– А девка? – вмешался успевший успокоиться прапор. – Она ж в современной одежде. Не сходится. Гонишь!

– Эта еще хуже. Ты увидел Эву-спелеолога. Она когда-то погибла под обвалом и с тех пор бродит по заброшенным каменоломням. К кому повернется целой стороной лица – будет жить долго. Кто увидит изуродованную половину – пиши пропало. Ты все лицо целиком видел – значит, ваши судьбы не определены. Надо бежать. Идти вперед. Прямо сейчас.

– Ну-ну, раскомандовался тут. – Томскому тоже было не по себе от рассказа Виктора, но поддаваться панике он не собирался. – Прежде всего, зажги факел, а потом уж разберемся и с Эвой, и с древними строителями.

– Потом! – запротестовал Виктор. – Нельзя терять ни секунды!

Вездеход, как всегда, отреагировал молниеносно. Ткнул проводника кулаком под ребра.

– Делай, что говорят, а не то я лично покажу тебе изуродованную половину Эвы-спелеолога.

Виктор, причитая, принялся выполнять приказание, но не успел зажечь факел. Вновь прозвучал удар кирки о камень, а затем подземелье содрогнулось от раскатов хохота. Смех звучал с минуту, потом сменился столь же громким кашлем. Призрак рабочего каменоломен кашлял так, что казалось, он выплевывает ошметки своих легких. Пауза. Неразборчивый шепот. И вдруг – рычание. Затем стон и вновь – невнятное бормотание.

Жалоба на невозможность покинуть этот мир и страшный приговор на бесконечные скитания по мрачным подземельям. Туннелям, которые глубже самого Метро. Теперь Томский не сомневался: Роберт не врал насчет призраков. Люди, умершие в каменоломнях от голода и жажды, зачахшие от непосильного труда и погибшие при обвалах, превратились в привидения. Остались здесь навсегда, чтобы напоминать живым о своих страданиях.