Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

Черта с два у нее депрессивный синдром! Ничего у нее страшного нет, ну, может, легкий невроз! Я тоже достаю свои грязные шмотки из корзины с грязным бельем и тут же напяливаю на себя. Ей еще везло, что прежняя уборщица аккуратно складывала грязное белье и укладывала в шкаф!

— Габриелла, — сказала я, когда она, наконец, иссякла. — Ну, ты меня порадовала.

Я надеялась, что она проболтает весь остаток вечера, так что никто не спросит меня о Джеке.

— Итак, — начала Габи, как только я приступила к шоколадному торту, — как у вас с Джеком?

— Никак. О каком таком Джеке ты говоришь? — Все посмотрели на меня недоверчиво и неодобрительно, так что пришлось добавить: — Он разбирается со своими старыми трагедиями, родом из детства, а я в эти дела вмешиваться не хочу.

Все сидели с каменными лицами. И мне пришлось пересказать им печальную историю моего посещения свадьбы Джейсона.

— Ну, какой же Джейсон идиот! — воскликнула Габи, которая сегодня выпила лошадиную дозу красного вина. — Да Джек просто испугался. Потому что он тебя слишком любит!

О да. Это из оперы: «Я тебя так люблю, что скоро убью».

Даже Олли сказал:

— Почему бы тебе не позвонить ему?

А мама добавила:

— Почему бы тебе не написать ему?

— А тебе, почему бы не написать ему? — огрызнулась я. — Я достаточно за ним бегала, теперь его очередь. Больше унижаться я не намерена. Ну, теперь мне можно спокойно доесть мой торт?

Я считала, что единственное место, где я смогу расслабиться, это наш офис. Но и тут не вышло.

На следующий день вечером я уже стояла в дверях, когда Грег подозвал меня, помахав рукой с зажатой в ней ложкой каши. Я неохотно приблизилась к оружию метания овсянки.

— Ты все еще с Джеком?

— Нет, — рявкнула я. — До завтра!

— Идиотизм! — крикнул он мне вслед. Интересно, кого он считал идиотом — меня или Джека?

Я не сразу села в машину. Сначала пошла и купила себе кофе. Что-то в этом есть — пить кофе из пластикового стананчика с крышкой. За один фунт и семьдесят пять пенсов ты получаешь порцию кофеина и чувствуешь себя так, будто у тебя маленький праздник. Это придает тебе значимость. Когда я вижу, как люди несут стаканчик кофе, я думаю: вот повезло, это, наверное, важные и занятые господа! Боже, послушай только, что я говорю! Мне надо срочно завести хобби.

Я села в машину и стала пить кофе, глядя прямо перед собой. После четырех глотков у меня затряслись руки. Кофе мне требовался меньше всего, смысл был в его покупке. Я вздохнула, вылезла из машины и вылила кофе в ближайшую урну. Каждый раз, когда я совершаю подобный поступок, я увеличиваю суммарное накопление отходов моей жизнедеятельности на планете. За тридцать лет это уже целая гора: пластиковые бутылки, картонные упаковки, те скрипящие полистироловые стружки, которыми выстилают дно каждой картонной коробки. Тюбики от пенки для волос, банки от антистатика — неизбежный вред природе, если ты делаешь стрижку или носишь синтетику. Но ведь покупать кофе в пластиковом стакане, когда даже не собираешься его пить, — это уже хамство. Я — позор нации, признаю это.

Размышляя так, я неожиданно обнаружила под «дворником» на лобовом стекле конверт.

У меня в тот день была замедленная реакция. Я сидела и смотрела через это окно в течение двадцати минут. Это что, шантаж? Я без особого интереса разорвала конверт (все же любопытно узнать, в каких страшных преступлениях меня можно обвинить), из конверта выпал небольшой огрызок бумаги — фотография из глянцевого журнала. Одну минуточку, это ведь моя ванна. Ну, не моя, конечно. Просто снимок глянцевой белой ванны за семьсот фунтов, о которой я мечтала каждый раз, когда садилась в свою ужасную, облупленную посудину. Под фоткой почерком Джека было написано: «Боже, я такой кретин, могу я купить твое прощение?»

Я вытащила мобильник, набрала его номер и услышала за спиной:

— Алло?

— Вот зараза! — я обернулась. Джек стоял рядом с машиной.

— Я уже полчаса тут стою, жду тебя. Чем, ты говорила, ты зарабатываешь на жизнь?

Я резким движением отключила мобильник:

— Убирайся, проваливай, катись…

— Ого, — Джек сделал шаг назад. — Я, собственно…

— Я только цитирую последние слова, которые ты сказал мне после нашего визита на свадьбу.

— Постой, я…

— Так вот — нет, ты не можешь купить моего прощения. Взятка не компенсирует того, что ты думаешь обо мне. Ты должен возместить мой моральный ущерб сам, лично. Подкуп — это подмена.

— Нет, ты не права! Я позвонил твоей маме, чтобы узнать, чего ты хочешь больше всего на свете, а ты опять недовольна. Ты не понимаешь, ванна — это просто чтобы показать тебе, что…

— Ты хочешь сказать, что моя мама позвонила тебе.

— Нет, я ей сам позвонил.

— Да что ты! И ты уже заказал ванну? — Я тут же возненавидела себя, но из песни слова не выкинешь.

— Э-э-э, нуда, от Филиппа Старка.

— Неужели копию ванны Фила Старка из сети магазинов «Ванны морской звезды»? — Признаюсь, я довольно падка на подкуп.

— При чем тут сеть «Ванны морской звезды»? Нет, милая! Твои мечтания, надеюсь, не сводятся к приобретению копии шедевра!

— Ты хочешь сказать… — Он просто пошел и купил настоящее произведение этого дизайнера за семь тысяч фунтов. Идиот! Я слабо улыбнулась. — Это тебе мама сказала, что я хочу такую ванну?

— Да, — признался Джек. — Она точно ее описала. Написала по буквам мне имя дизайнера. И цену.

Да, эта дама с каждым днем становилась все нахальнее.

А я становилась все дешевле. Я боролась с совестью. И сказала с упрямым выражением лица:

— Видишь ли, Джек, тут есть одно обстоятельство. Ты инстинктивно не можешь мне доверять, и это проявилось на той свадьбе, когда тебя спровоцировали. Сейчас все с виду прекрасно, но ты это запланировал. Допустим, мы с тобой сойдемся снова. И все будет чудесно до той минуты, пока я не сделаю чего-то, что покажется тебе подозрительным, а это неизбежно случится, если ты считаешь меня главным подозреваемым. Ты ничего не можешь с собой поделать, таков уж ты есть. Я борюсь за нас обоих, Джек. Но и ты должен бороться за нас. Для этого мало отмочить пару шуток и выбросить кучу денег. Я веду себя честно в отношениях с людьми. Меня не купить. Боюсь, что ты этого еще не понял.

Он так и стоял с открытым ртом. Я хотела, чтобы он что-нибудь сказал, но он, видимо, был не в состоянии. Правду отрицать не мог.

Я положила в конверт фотографию ванны и вручила ему:

— Спасибо, конечно, задумано было неплохо.

Когда мы с Джеком разводились, он решал все вопросы холодно и рационально. Я возненавидела его высокомерного адвоката. Помню, Мартина предложила устроить вечеринку по случаю развода.