Разделенные - Анна Пляка

Джиро кивнул спокойно, только расширившиеся как от боли или страха зрачки выдавали его чувства. Уточнил:

— Я могу остаться твоим доверенным телохранителем?

Получив утвердительный ответ, встал. Уже на пороге тихо посоветовал:

— Все же найди место, где тебя не будет слышно, или предупреждай. Я не могу убрать охрану на все ночи, но я могу сторожить вместо нее.

Акайо вздохнул. От бумажных стен оказалось слишком легко отвыкнуть. Требовать же от Джиро раз в несколько дней стоять у дверей и догадываться, что за ними происходит, было жестоко. Что оставалось? Где он мог быть один, и его бы не слышали?

Разве что в храме, но это было слишком даже для него. Даже несмотря на то, что он знал — предки, настоящие их предки, вряд ли были бы против.

“Пока слишком”, — мрачно уточнил Акайо. Он понимал, что через пару недель ему станет все равно, где и как проводить сессию, лишь бы просто сделать это. Напряжение новой жизни выливалось в невозможность спать, в слишком резкие слова, требуя хоть какого-то выхода. Ему нужно было отдыхать от роли Императора. Человека, который несет на плечах Империю.

Забавно, что чиновники, ревниво отмечая каждую отнятую привилегию, боясь грядущих экзаменов, ужасаясь мысли выборности глав ведомств, не замечали общей картины. Впрочем, это было и к лучшему.

Акайо сомневался, что они готовы к мысли о том, что сами будут управлять страной, не перекладывая окончательные решения вместе с ответственностью за них на Императора.

***

Когда он понял, что прошел уже месяц и приближается новый день для просителей, испугался. Новый глава военного ведомства отчитывался каждый день, в том числе и о поисках экспедиции, но ничего нового сказать не мог, монахи, по всех стране спускающиеся в дома предков, странную группу людей тоже не встречали. Пришло первое письмо из Эндаалора, гонец, один из кайнов, давно живущих по ту сторону границы, смотрел на Акайо с любопытством. В письме явно читалось "У нас ограниченная способность перевоспитывать ваших преступников, не надо, пожалуйста, их всех на нас сбрасывать". Акайо надеялся, что в ответе так же отчетливо будет читаться предложение оплаты труда эндаалорской техники и предложение возвращать обратно тех, кому не нужен постоянный медицинский контроль.

— Генерал, — едва слышно позвал гонец.

Акайо вскинул голову, улыбнулся, наконец узнав Харуи. Встал, обнялся с ним так, как обнимались при встрече эндаалорцы. Предложил:

— Хочешь вернуться? Мне нужны те, кто знает другую жизнь.

Харуи покачал головой. Объяснил:

— Меня Киида ждет. Девушка, мы вместе рабами были, хотя она эндаалорка... Но я там скажу, что Император предлагает.

Империя менялась. Акайо, чувствуя себя одиноким героем, катящим камень в гору, задавал направление, одновременно пытаясь найти тех, кто станет рядом. Одной из первых союзниц неожиданно стала Каю.

Началось с того, что она поймала его во время привычной вечерней прогулки возле прудов, заявила без предисловий:

— Если хочешь, чтобы ему стало легче, изгони его, — она смотрела сердито и прямо, словно мужчина... Или словно эндаалорка. — Слышишь? Заставь его уйти как можно дальше, чтобы он не мог тебя увидеть, и не давай ему ничего в дорогу, чтобы ему пришлось тяжело работать для пропитания.

— Он не заслужил подобного, — тогда отозвался Акайо, сразу поняв, о ком она говорит.

— Он заслужил свободы, — топнула ногой Каю. — Он не может взять ее сам, так заставь его!

Акайо покачал головой.

— Джиро сам способен решать, что ему нужно. Я не унижу его принуждением. Так же, как я не стал делать это с тобой.

— Со мной, — фыркнула она. — А что мне делать с подаренной тобой жизнью, милосердный Император? Быть разменной монетой в интригах против тебя? Я даже устроить собственный заговор не могу, твои чиновники не считают женщину за ценного союзника!

— Я считаю, — возразил Акайо. Шагнул к ней, поклонился, извиняясь: — Прости, я не подумал сразу обратиться к тебе. Позволь исправить эту ошибку. Мне нужны такие люди, как ты. Те, кто не побоится сказать мне, когда будет не согласен.

Она стояла перед ним, сложив руки на груди, щурилась. Склонила голову набок, резко и болезненно напомнив жест Таари.

— Ты в самом деле меняешь Империю. Прикажи пропустить меня на Совет утром, и посмотрю, чью сторону занять.

Гордость не позволяла ей пообещать союз сразу, и все же она стала самым ценным человеком после Джиро. В том числе потому, что многие, кто прежде тихо ненавидел Императора, смогли открыто ненавидеть ее, попирающую все возможные традиции легко и с насмешками.

Следующим ценным союзником стало семейство Танака, глава которого явился с прошением и которому потребовалась чашка воды после вскользь сказанного Императором "Я знал вашего сына, Юки... Или Сэдэо. У него ведь было такое взрослое имя?" Акайо не ожидал, просто использовав повод во всеуслышание поговорить об Эндаалоре, но неожиданная поддержка большого клана, расселившегося по всей территории Империи, пришлась кстати. Они же помогли обнаружить подтасовки, устроенные Ютакой и главой ведомства Монет, но свою кандидатуру на освободившиеся места не предложили.

Совет наполовину обновился из-за внутренних интриг даже раньше, чем подготовили полный экзамен для первого ведомства. Впрочем, оставшаяся половина правдами, неправдами и списыванием на местах осталась.

В вечерних прогулках Акайо все чаще сопровождал кто-нибудь из глав ведомств, кто пытаясь убедить в своей преданности, кто осторожно пытаясь что-нибудь оспорить, или предложить. Этим вечером рядом шел Горо Йори, молчал, задумчиво глядя на отражающееся в пруду небо. Старичок-Правая рука ушел на почетную пенсию, когда на него указала пара заговорщиков как на вдохновителя своего плана, хотя Акайо был уверен, что в реальности их вдохновлял Ютака.

Левая рука, единственный, не только не устраивал заговоров, не беспокоился по поводу экзаменов и не пытался отвлечь своего Императора на мелкие проблемы, но и, кажется, исподволь помогал, помогая правильно формулировать указы и подсказывая неожиданные решения.

— Я не понимаю вас, господин Йори, — задумчиво сказал Акайо. Советник, вопреки ожиданию, не бросился заверять его в любви и верности. Чуть улыбнулся, кажется, впервые искренне, поклонился не церемонно, а точно выверяя угол — уважение к старшему.

— Я очень простой человек, господин Хана. Я знаю, что поле не даст риса, если его не пахать и не засевать. Другие, как Сато и ваш дед, знали, что армия не будет побеждать, если ее не муштровать и не отдавать приказы. Я опасался, что вы, будучи солдатом, пойдете по тому же пути.

Акайо так же склонил голову — уважение к равному. Сказал:

— Давайте включим эту мысль в завтрашнюю речь?

Йори смотрел внимательно, конечно, заметив, каким именно поклоном одарил его Император. Акайо мысленно улыбнулся. Его Левая рука не хотела править страной единолично, в отличии от Правой, и потому станет идеальным главой.