Королева Бедлама - Роберт МакКаммон

Мэтью даже секунды не желал бы об этом думать, но тут был некоторый интересный момент: если он согласится остаться в молочной и хотя бы притвориться опекуном или сторожем — или кем там еще Григсби придумал — для Берри, то сведения о магистрате Пауэрсе в ближайшей «Уховертке» не появятся. Месяц? Месяц он выдержит.

Наверное.

— Подумаю, — согласился он.

— Вот и спасибо. А я, кажется, на сегодняшнее утро уже закончила. — Берри присела и стала складывать мелки. — Можно мне вернуться с вами?

Она явно стала теплее к нему относиться теперь, когда вопрос о нью-йоркском женихе был урегулирован.

— Я до самого дома Григсби сейчас не иду, но пойдемте, пока по дороге.

Он метнул опасливый взгляд на пятьдесят футов сгнившего настила и понадеялся, что дурной глаз Берри не утопит их обоих.

Они прошли опасный участок, хотя Мэтью пару раз не сомневался, что следующий шаг увлечет его в реку. Когда они ступили на твердую землю, Берри засмеялась, будто то, что для Мэтью было испытанием, для нее оказалось приключением. У него возникало впечатление, что беда ее — не дурной глаз, не невезение, а неудачный выбор. Но смех у нее был приятный.

Шагая с ним по Квин-стрит, Берри спросила, был ли он в Лондоне, он ответил, что нет, к сожалению, но надеется как-нибудь побывать. Какое-то время она занимала его описанием различных видов и улиц Лондона, которые глаза художницы хорошо запомнили, настолько они были богато убраны. Ему показалось интересным, что Берри описала несколько книжных лавок, где ей пришлось побывать, и одного книгопродавца, который подавал прямо у себя в магазине кофе и шоколад. Она рассказывала так, что Мэтью буквально сам почувствовал запах книжных страниц и аромат черного кофе, плывущий дождливым лондонским днем.

Уже недалеко от дома Григсби, когда Берри говорила о великом городе, а Мэтью слушал и будто шел рядом с ней по лондонским мостовым, сзади послышался топот лошадиных копыт и позвякивание бляшек на вожжах. Заливался высокий колокольчик, и Мэтью с Берри отступили в сторону, пропуская пароконный экипаж. Он замедлил ход, и Мэтью увидел за спиной кучера Джоплина Полларда и миссис Деверик. Поллард был оживлен, одет в бежевый сюртук, жилет и треуголку. Вдова сидела в черном платье и черной шляпе, с бледным лицом под белой пудрой. Кожаный верх кареты прикрывал пассажиров от солнца.

— А, Корбетт! — приветствовал его адвокат. — Мы с миссис Деверик как раз ехали к печатнику, хотели найти вас.

— Да?

— Заезжали к дому Стокли. Он нам сказал, что вы ушли вместе с Григсби после этого страшного несчастья. Да, мало что осталось от гончарной. А с вами это кто?

— Это мисс Берил… Берри Григсби. Внучка Мармадьюка. Берри, это мистер Джоплин Поллард и… вдова Деверик.

— Очень, очень приятно. — Поллард поднес палец к полям треуголки, Берри в ответ наклонила голову. Дама в черном оглядела ее одежду и прищурилась, разглядывая девушку, как разглядывал бы человек ящерицу странной расцветки. — Могли бы мы похитить у вас мистера Корбетта для небольшого разговора? — Не ожидая ответа Берри, Поллард отщелкнул дверцу кареты. — Залезайте, Корбетт.

— Если вы едете в ту сторону, — начал Мэтью, — может быть, вы могли бы подвезти мисс Григсби до дома? Это же…

— Разговор будет личный, — перебила его миссис Деверик, глядя прямо перед собой.

Мэтью почувствовал, как у него загорелись щеки, но когда он глянул на Берри, та просто пожала плечами и, улыбнувшись, чуть показала щель в передних зубах.

— Нормально, Мэтью. Я бы предпочла пройтись. Ты к ленчу придешь?

— У меня кое-какие дела, но я появлюсь позже.

— Отлично, я уверена, дедушка не будет возражать. Всего доброго, сэр, — сказал она Полларду и обернулась к миссис Деверик: — Всего доброго, вдова.

И Берри пошла по портовой улице, неся саквояж и альбом для рисования.

— Давайте побыстрее! — поторопил Мэтью Поллард. — У нас еще дела есть.

Когда Мэтью сел напротив своих спутников, поставив у ног сумку с вещами, а лошади зацокали копытами на юг вдоль гавани, миссис Деверик посмотрела на него пристально и спросила:

— Вы дали обет не бриться, молодой человек?

— Простите мне эту щетину. Одно из моих сегодняшних дел — зайти к мистеру Рейноду.

— Я слышал, он свое дело знает, — сказал Поллард. — Хотя я бы не подпустил раба с бритвой даже близко к себе.

— Мистер Рейнод — свободный человек, — напомнил ему Мэтью. — Уже пять лет свободный, насколько я понимаю.

— Значит, вы смелее меня. Я бы боялся, что где-то посреди бритья он забудет, что живет в цивилизации, и снова станет дикарем. Я выражаю вам свое — и миссис Деверик — сочувствие по поводу постигшей вас неприятности. Где вы сейчас живете?

— В молочной у Григсби. — Краем глаза он заметил, как миссис Деверик приложила ко рту руку в черной перчатке. — Временно. Где-нибудь на месяц.

— В молочной. — В углах губ Полларда мелькнула улыбочка и тут же исчезла. — Я так понимаю, что все молоко в вашем распоряжении?

— Это была молочная. Сейчас там… — Но тут он решил бросить расшаркиваться: — Так какое дело вы хотели обсудить? — Он обернулся к миссис Деверик: — В личном разговоре?

— А, да. — Поллард полез в карман сюртука и вытащил конверт. — Ваши вопросы к миссис Деверик. Она желает ответить на них в моем присутствии.

Мэтью не сводил глаз с вдовы:

— Мадам, вам необходим адвокат, чтобы ответить на несколько простых вопросов?

— Я думаю, так будет лучше, — ответил за нее Поллард. — В конце концов, именно за защиту моих клиентов мне и платят.

— В данном случае от кого защита? От меня?

— Мистер Корбетт, давайте проясним ситуацию, что будет нам всем на благо. Так вот, я бы обязательно присутствовал, если бы миссис Деверик должна была отвечать на подобные вопросы перед главным констеблем Лиллехорном или любым магистратом. Тем более я должен присутствовать, если их задает клерк — каким бы разумным и многообещающим ни казался он моей клиентке. И еще раз прошу простить меня, миссис Деверик, но я должен повторить свое возражение: все это соглашение — фарс. Что может этот юноша выяснить такого, что опытные профессионалы…

— Возражение выслушано, — перебила миссис Деверик. — Теперь закройте свою винную бочку и сидите тихо. Молчанием вы свой гонорар отработаете не хуже, чем трескотней. — Она взяла у него из руки конверт, а Поллард испустил тихий шипящий звук сквозь зубы. В карих глазах блеснуло и понимание поражения, и презрение. — Я решила ничего не сообщать письменно, — обратилась она к Мэтью, вынимая письмо из конверта. — По совету моего адвоката. Особенно о том, что касается моих мыслей по поводу… — Она запнулась, будто заставляя себя произнести эти имена: — Доктора Джулиуса Годвина и мистера Эбена Осли.