Иешуа, сын человеческий - Геннадий Ананьев

На этот раз их опередили. Мария, обычно встречавшая все караваны, прибывающие в Нусайбин, узнала лишь на исходе дня о новом караване, раскинувшем шатры у стен города. Сообщила об этом Иисусу, добавив:

— Завтра утром встречусь с караван-баши. Вдруг попутный нам. Надоела неопределенность. Скорее бы к месту.

И вот, когда они уже заканчивали вечернюю трапезу, слуга известил их о госте, Иисус вышел на террасу, чтобы встретить позднего гостя, пытаясь определить, с добром ли, с неприятностью ли, но у него ничего не выходило. Посетовал на свое бессилие, но когда увидел бывшего наставника, успокоился; не просто проникнуть в мысли Мудрого без контакта с ним. Теперь вот — иное дело. Сосредоточился и — успех. Пока обменивались традиционными приветствиями, Иисус определил, с какой вестью прибыл наставник.

«Пусть Мария услышит самолично из уст посланного Главой Сарманского братства», — решил он и пригласил гостя возлечь с ними за вечерней трапезой.

— Кубок вина не станет лишним для нашего разговора, — охотно согласился наставник и, сняв с ичигов галоши, вошел в дом.

Слуга с крутоносым кумганом, полным воды для омовения, с тазиком и полотенцем — тут как тут. А служанка с подносом, полным свежих яств и кубком для вина.

О причине визита пока что — ни слова. Гость должен перво-наперво насытиться или хотя бы угоститься, затем узнать, все ли в доме благополучно, все ли здоровы — Иисус с Марией в ответ интересовались, в добром ли здравии сам наставник, все ли у него в порядке, хороши ли дела в самом Сарманском братстве, и гость охотно отвечал. Мария же, не знавшая еще о цели столь позднего визита наставника Иисуса, едва удерживала себя от бестактности. Вопрос: «Какая весть ожидает нас?» висел на кончике языка и великими усилиями сдерживался, чтобы не выпорхнуть.

Но свой срок приходит всему. Слуга в очередной раз наполнил кубки вином, и наставник начал произносить тост с многозначительной неспешностью.

— За благополучный путь ваш. Путь в безбедность до конца дней своих. Путь в счастливый уют. Путь в многочисленность потомков, которым в веках гордиться своими родоначальниками, в жилах одного из которых кровь великого царя и пророка Давида.

Мало сказать, что Мария удивлена: она — поражена. Иисус тоже сделал вид, что сказанное наставником еще не имеет конкретности, ибо еще не известно, с кем и когда начнется их путь в избранное для нового проповедования место; но наставник глянул на Иисуса хитровато и разоблачил его:

— Ты проник в мои мысли еще на террасе, ты знаешь все, о чем я впредь скажу, не хочешь, однако, показать мне, что пересилил силой духа своего наставника. Не скромничай. Ты признан величайшим из великих. Давай продолжим разговор как знающие мысли друг друга. У тебя есть возражение против сделанного Сарманским братством и лично Главой его?

— Да. За договор с караванщиками я искренне благодарен вам, но меня смущают расходы, принятые вами на себя; покупка двух верблюдов, покупка двух шатров, оплата полного нашего содержания на весь путь следования — расходы немалые, но вы еще приготовили крупную сумму в дар нам с Марией. А разве я не в состоянии позаботиться о своей жене, о своем будущем семействе? Исцеление немощных, духовное исцеление заблудших разве не смогут стать поводом для благодарности.

— Все так, Великий Мудрый. Все так. Мы, однако же, заставили тебя и твою жену ждать многие месяцы решения суда Великих Посвященных Сарманского братства, имея душевный непокой, вот за это извинение. И не только, — поднял палец наставник, останавливая Иисуса, пытавшегося возразить, — за это. Проповеди и пророчества тогда более независимы и смелы, когда нет нужды думать о подаяниях, пусть даже от чистого сердца. Разве тебе это не известно? Проповедуя в Галилее и Иудее, ты разве заботился о хлебе насущном для себя и сотрапезников своих. Так решил Собор Великих Посвященных из многих тайных центров, хранящих Священную Истину. Этим занимались и твои слуги-жрецы из нашего братства, этому содействовали и Великие Посвященные, кому выпал жребий проводить решение Собора в жизнь.

— Увы, я тяготился этим.

— Однако же не отказывался от этого.

— А разве я вправе был отказаться. Я — предназначенный для жертвенной казни ради взятия грехов людских на себя? Теперь — иное дело. Я исполнил свою миссию, и теперь волен в своих желаниях. Я отказываюсь от щедрого преподношения Сарманских братьев!

— Иисус! — воскликнула Мария. — Разве можно отказываться от счастья?! Подумай о будущем!

— Но у нас есть средства…

— Да, есть. Только велики ли они? Их хватит, как я говорила тебе, лишь на обустройство и лет на несколько жизни. Но ты же не собираешься так скоро покинуть грешный мир?! Ты же знаешь, я не переживу твоей кончины! И ради моей любви, ради нашей любви, мы должны жить, множа семью нашу, не отступая от заветов Всевышнего, сотворившего мужа и жену единой плотью для размножения.

— Устами женщины глаголет истина. Значит, разногласия наши успешно улажены.

— Не все. Какой необходимостью вызвано решение послать со мной соглядатая?

— Не соглядатая, а посланца нашего братства к магарадже Кашмира. Размысли: появился в его владении проповедник со словом о Едином Боге да еще о Царстве Божьем на земле для всех. Царю тут же станет об этом известно, и как он, многобожник, блюститель кастового уклада жизни подданных, это воспримет? А если еще предположить, что он считает жизнь своих подданных райской благодаря мудрому его правлению, можно представать его гнев. Не миновать тогда тебе, Великий Посвященный, темницы. В лучшем случае. Исключить это мы и направляем с тобой одного из наших братьев с посланием Главы Братства к магарадже Кашмира Шелевахиму. Это послание откроет тебе двери Кашмира как Великому Посвященному, как Мессии.

— У меня уже была пара слуг из вашего братства.

— Она выполняла решение Собора, кара за неисполнение которого — смерть. Функция нового твоего спутника — правдивое слово о тебе. Слово почтения и славы. Вот теперь, как я понял, у тебя больше, Великий Мудрый, нет никаких сомнений?

— Разве я могу не верить тебе, мой уважаемый наставник? Ни одно слово из уст твоих никогда не было неправдой.

Дальше ужин, к обоюдному спокойствию гостя и хозяев, пошел в уютной беспечности, с пустопорожними разговорами для всех весьма приятными.

А ночь, почти до самого рассвета, прошла у Марии с Иисусом в мечтаниях о скором конце их злоключений и о полном семейном покое в отведенные для них годы жизни. Долгие, как они надеялись, годы.

Проснулись они, однако, не поздно, и тут же их удивил доклад служанки:

— Вашего пробуждения ждут ведущий караван и купцы. Я подала им чай.

Поспешно одевшись и омыв лицо свое, Иисус вышел к гостям, и те при его появлении поднялись с подушек, на которых возлежали, склонив головы. Правые руки они почтительно прижимали к сердцам своим.