Восемь - Кэтрин Нэвилл

— Платон Зубов сказал, что ты отказалась подписать это! — закричала Екатерина. Чернила капали с кончика пера, которое она сжимала в пальцах. — Я хочу услышать твои объяснения, прежде чем отправить тебя в тюрьму!

— Если мне предстоит сесть в тюрьму, — сказала аббатиса с улыбкой, — то не вижу, какой мне смысл объясняться. Кроме, пожалуй, того, что для тебя это крайне важно.

С этими словами она снова углубилась в чтение пергамента.

— Что ты имеешь в виду? — спросила императрица, вернув перо обратно в чернильницу. — Ты отлично знаешь, что это за бумага. Отказ подписать ее означает измену интересам этого государства. Все французы-эмигранты, которые хотят и дальше оставаться под моим покровительством, ставят подпись под этой клятвой! Эти мерзавцы и подлецы казнили своего короля! Я прогнала посла Жене из страны, прервала все дипломатические отношения с этим шутовским правительством, запретила французским кораблям заходить в российские порты!

— Да-да, — с легким нетерпением произнесла аббатиса. — Я только не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне? Едва ли меня можно назвать политической эмигранткой, ведь я уехала задолго до того, как закрылись двери Франции. И почему я должна прекратить всякие отношения со своей страной, прервать даже дружескую переписку, которая никому не причинит вреда?

— Отказываясь, ты вступаешь в заговор с этими дьяволами! — в ужасе воскликнула императрица. — Разве ты не понимаешь, что они проголосовали за смертную казнь короля! По какому праву они позволяют себе такие вольности?! Уличные отбросы, они хладнокровно убили его, словно это был обычный преступник. Они отрезали ему волосы и раздели до нижнего белья, а затем возили его на телеге по улицам, чтобы эта рвань плевала в него! На эшафоте, когда он попытался заговорить, простить грехи своему народу, прежде чем его зарежут, словно скотину, они заставили его опустить голову на плаху и скомандовали барабанщикам бить дробь!

— Я знаю, — спокойно произнесла аббатиса. — Я знаю. Она положила пергамент на стол и повернулась лицом к подруге.

— Я не могу оборвать связи с некоторыми людьми во Франции, несмотря на твой указ. Существует более серьезная угроза, чем гибель одного короля или даже всех монархов мира.

Екатерина взглянула на нее с изумлением, когда аббатиса неохотно раскрыла Библию и, достав письмо, вручила его царице.

— Возможно, некоторые фигуры шахмат Монглана утеряны!

Екатерина Великая, царица всея Руси, сидела напротив аббатисы за доской в черно-белую клетку. Она взяла коня и поставила его в центр доски. Выглядела царица больной и изможденной.

— Я не понимаю, — говорила она тихо. — Если ты все это время знала, где находятся шахматы, то почему ничего не сказала мне? Почему не доверилась? Я думала, они рассеяны по миру…

— Они и были рассеяны, — ответила аббатиса, изучая позицию на доске. — Я раздала их в руки людей, которым, как мне казалось, я могу доверять и за действиями которых могу проследить. Похоже, что я ошибалась. Один из игроков пропал с несколькими фигурами. Мне надо найти их.

— Конечно надо, — согласилась императрица. — Теперь ты видишь, что следовало сразу обратиться за помощью ко мне. У меня есть агенты во многих странах. Если кто и может вернуть эти фигуры, то только я.

— Не говори глупости, — отмахнулась аббатиса, передвигая вперед свою королеву и убирая с доски пешку. — Когда эта молодая женщина исчезла, в Париже находилось восемь фигур. Она никогда бы не взяла их с собой. Отсюда следует, что она единственная, кто знает, где они. И она не доверила бы их никому, кроме тех людей, про которых ей точно известно, что их прислала я. Исходя из этого, я написала мадам Корде, которая управляет монастырем в Кане. Я попросила ее отправиться в Париж и найти след пропавшей девушки, пока еще не поздно. Если она погибнет, то все, что она знает о фигурах, умрет вместе с ней. Теперь, поскольку ты изгоняешь из страны моего почтальона, посла Жене, я не смогу больше поддерживать связь с Францией без твоей помощи. Свое последнее послание я отправила с дипломатической почтой.

— Элен, ты слишком уж изобретательна для меня! — произнесла императрица, широко улыбаясь. — Я должна была догадаться, откуда появлялись остальные твои письма. Те, что мне не удавалось перехватить.

— Перехватить! — воскликнула аббатиса, наблюдая, как Екатерина убирает с доски ее слона.

— Ничего интересного, — сказала царица. — Но теперь, раз ты доверилась мне настолько, что показала это письмо, возможно, ты пойдешь дальше и примешь мою помощь в поисках шахмат. Хотя я подозреваю, что только отъезд Жене заставил тебя обратиться ко мне. Помни, я все еще твой друг. Я хочу заполучить шахматы Монглана и сделать это прежде, чем они попадут в чужие руки, менее чистые, нежели мои. Ты вверила мне собственную жизнь, приехав сюда, но до сих пор не поделилась со мной своими тайнами. Что мне еще оставалось, кроме как перехватывать твои письма? Ты же показала, что не доверяешь мне.

— Как я могу настолько доверять тебе? — в ярости воскликнула аббатиса. — Ты думаешь, у меня нет глаз? Ты подписываешь договор со своим врагом Пруссией против союзной вам Польши. Тысячи недругов жаждут покончить с тобой, таких немало даже среди твоих придворных. Ты наверняка знаешь, что твой сын Павел муштрует одетые в прусскую форму полки в своей резиденции в Гатчине. Он планирует государственный переворот. Каждый твой ход в этой опасной игре заставляет меня думать, что ты стремишься найти шахматы вовсе не из бескорыстных побуждений, что тебе они нужны ради власти. Откуда мне знать, что ты не предашь меня, как предала уже многих? Да, возможно, ты и вправду на моей стороне. Долгое время я верила, что это так. Но что произойдет, если мы доставим шахматы сюда? Даже твоя власть, дорогая Софи, не сможет защитить их после твоей смерти. Меня бросает в трепет при мысли, каким образом может твой сын использовать эти фигуры!

— Тебе нет нужды бояться Павла! — фыркнула царица, заметив, что аббатиса угрожает ее королю. — Его власть никогда не выйдет за пределы муштры ничтожных полков, которые он разодевает в эту дурацкую форму. После моей смерти царем станет мой внук Александр, Я научила его всему, он будет следовать моим заветам,..

В этот момент аббатиса прижала к губам палец и показала на шпалеру, занавешивавшую дверь. Царица проследила за ее жестом и стремительно поднялась со стула. Обе женщины внимательно рассматривали шпалеру, аббатиса меж тем подхватила беседу.

— О, какой интересный ход! — говорила она. — Такой наделает хлопот…

Царица властной походкой направилась к стене и резким движением отдернула тяжелую ткань. За шпалерой оказался : великий князь Павел. Он вспыхнул от смущения, неуверенно взглянул на мать и потупился.

— Матушка, я как раз шел… хотел нанести вам визит…— начал он, не в силах поднять на Екатерину глаза. — Я имею в виду, ваше величество, я был… пришел навестить настоятельницу…

Он нервно теребил пуговицы на мундире.