Обитатели холмов - Ричард Адамс

Они побежали вправо вниз по холму, и Орех страшно обрадовался, узнав буковый лес. Он заметил парочку желтых листьев и легкие бронзовые пятна в темной еще зелени. Потом он увидел Алтейку и Земляничку, которые неслись по траве к ним навстречу.

— Орех-рах! — кричал Алтейка. — Одуванчик! Что случилось? Где остальные? Где крольчихи? Все ли в порядке?

— Все скоро будут здесь, — ответил Орех. — Крольчих мы привели, и немало. Наши живы. А это Блэкавар. Он эфрафец.

— Очень мило с его стороны, — сказал Земляничка. — Ох, Орех-рах, с тех пор, как вы ушли, мы каждый вечер выходим на опушку встречать вас. С Падубом и Самшитом все в порядке, они сейчас дома. И что ты думаешь? У Ромашки скоро будут детеныши! Ведь это прекрасно, да?

— Великолепно! — воскликнул Орех. — Наши первые малыши. О господи, ну и досталось же нам!

Попозже я все расскажу — ох и рассказ же будет! Пошли приведем остальных.

Перед заходом солнца все двадцать кроликов — ни больше ни меньше! — пробежали через буковый лес и подошли к городку. А когда опустились сумерки и длинные тени перечертили поле, они вышли на силфли, попастись на покрытой росой траве. Потом все вместе спустились в «Улей», чтобы послушать рассказ Ореха и Шишака об их невероятных приключениях — рассказ, которого они так долго ждали.

А как только последний кролик скрылся под землей, внешний патруль, преследовавший их с неслыханной ловкостью и выдержкой от границы Пояса Цезаря, изменил направление и, сделав полукруг, повернул обратно к Эфрафе. Никто лучше Дремы не умел отыскать в незнакомом месте укрытие на ночь. Он решил отдохнуть до рассвета и пройти все три мили обратного пути до конца следующего дня.

… Возстань посетить все народы, не пощади ни одного из нечестивых беззаконников. Вечером возвращаются они, воют, как псы, и ходят вокруг города… Но Ты, Господи, посмеешься над ними; Ты посрамишь все народы.

Псалом 58

Наступили самые жаркие летние дни — потянулись раскаленные безмолвные дни, когда временами кажется, что движется только свет, а вверху, в небе, над сонными холмами — солнце, ветер и облака. На буковых ветках потемнели листья, и на месте обглоданной травы подросла новая. Кроликам наконец улыбнулось счастье, и Орех мог спокойно греться у обрыва на солнышке и принимать всеобщую благодарность. И на земле, и под землей кролики ели, копали, спали, подчиняясь естественному спокойному, ничем не нарушаемому ритму жизни. Уже было готово несколько свежих ходов и спален. Крольчихам, которым впервые в жизни довелось заниматься этим делом, работа понравилась. И Хизентли, и Тетатиннанг признались Ореху, что в Эфрафе они страдали и тосковали уже оттого, что им никогда не разрешали рыть норы. Даже Соломка с Ромашкой теперь справлялись с этим совсем неплохо и без конца хвастались, что вырастят первых в городке детенышей в норах, которые выкопали сами. Блэкавар очень подружился с Падубом. Они делились друг с другом всевозможными соображениями о разведке, дозорах, вместе уходили патрулировать — больше для собственного удовольствия, потому что никто, конечно, им этого не поручал. Однажды с утра пораньше они прихватили с собой Серебряного и отправились за целую милю, на окраину Кингсклера, а вернувшись, хвастали, как они там проказничали и пировали на огороде. С тех пор как Блэкавару искалечили уши, слух у него испортился, и все равно Падуб считал, что способность нового друга подмечать каждую мелочь просто невероятна и что Блэкавар, если захочет, даже может стать невидимкой.

Шестнадцать кроликов и десять крольчих жили себе дружно и счастливо. Время от времени они ссорились, конечно, но не всерьез. Как сказал однажды Колокольчик, любой, кому здесь не по нраву, может вернуться обратно в Эфрафу, а одного воспоминания о том, что им пришлось вместе пережить, было достаточно, чтобы погасить споры и предотвратить свару. Крольчихи были довольны жизнью, настроение их передавалось всем, и так было до тех пор, пока однажды Орех не сказал, что он у них не старшина, а настоящий мошенник, потому что нет ни забот, ни драк и ему просто нечего делать.

— Ты что же, забыл про зиму? — спросил Падуб.

На солнечной полянке на западной опушке букового леса паслись пять или шесть кроликов, среди которых были Ромашка, Хизентли и Вильтариль, до заката оставалось еще не меньше часа. Жара не спа́ла, и стояла такая тишина, что слышно было, как в загоне на ферме «Кэннон-Хит», в полумиле от «Улья», лошади с хрустом жуют траву. В такое время, казалось, просто невозможно и думать о зиме.

— Наверное, здесь будет похолодней, чем в Сэндлфорде, — сказал Орех. — Но земля тут легкая, взрыхленная корнями, и, если будут большие морозы, мы быстренько углубим норы. Просто спустимся ниже мерзлой земли. А чтобы ветер не задувал, заложим несколько выходов и будем спать преспокойно. Травы, ясное дело, зимой мало, но если захочется вкусненького, можно прогуляться вместе с Падубом, а уж он-то найдет какую-нибудь зелень или же кормовые коренья. Правда, зимою хищники злее. Но лично я буду совершенно счастлив просто поспать, поиграть в камешки да время от времени послушать какие-нибудь сказки.

— А как сейчас насчет сказки? — спросил Колокольчик. — Ну-ка, Одуванчик, давай расскажи нам, как ты чуть не отстал от лодки.

— Ты имеешь в виду историю «О растерявшемся Дурмане»? — поинтересовался Одуванчик. — Это история Шишака, и мне не хочется отнимать ее у него. Но вы заговорили о зиме. И я вспомнил одну историю — я ее знаю давно, но еще ни разу не рассказывал. Кто-то из вас наверняка слышал ее, кто-то — нет. Это история о Забияке Гав-Гавыче и фее Тяф-Тяф.

— Начинай, — сказал Пятик, — да смотри постарайся.

— Жил-был когда-то большой кролик, — начал Одуванчик. — И жил-был когда-то маленький кролик. А еще жил да был Эль-Ахрайрах, и однажды зимой его прекрасные новые усы просто смерзлись от холода. Земля по всем переходам городка стала такой твердой, что резала лапы, а в голом, пустом лесу громко ссорились малиновки: «Это мое зернышко». — «Нет, мое. А ты лети ищи себе другое, где знаешь».

Однажды вечером, когда Фрит, огромный и красный, клонился в зеленом небе к горизонту, в замерзшей траве, дрожа, прыгали, пытаясь наполнить себе животы перед еще одной долгой ночью в норе, Эль-Ахрайрах и Проказник — то там откусят травинку, то здесь найдут стебелек. Трава была ломкой, безвкусной, как сено, но им хотелось есть, а потому они долго перебирали стебли, выискивая хоть что-нибудь посъедобней. Наконец Проказник предложил раз в кои-то веки рискнуть и пробежаться на деревенские задворки, где тогда был большой огород.

Этот огород был самым большим в округе. А на одном конце его стоял дом, где жил хозяин, который срезал или выкапывал овощи, складывал их в храдада и увозил прочь. Этот хозяин натянул вокруг огорода проволоку, чтобы защититься от кроликов. Конечно, Эль-Ахрайрах, если бы ему понадобилось, сумел бы найти лазейку, но он не хотел рисковать — это было слишком опасно, потому что человек ходил всегда с ружьем и убивал даже соек и голубей, если те залетали в его владения.