Том 3. Пьесы - Михаил Афанасьевич Булгаков

Радаманова точно такие же часы... и буква «Р».

Милославский. Ну вот видишь.

Бунша. А на каком основании вы мне «ты» говорите?

Милославский. Можешь и мне говорить «ты».

Анна (входит). Не скучаете ли вы одни? Выпьемте шампанского.

Милославский. Покорнейше благодарю. Простите, мадемуазель, за нескромный вопрос, нельзя ли нам спиртику выпить в виде исключения?

Анна. Спирту? Вы пьете спирт?

Милославский. Кто ж откажется?

Анна. Ах, это интересно. У нас, к сожалению, его не подают. Но вот кран. По нему течет чистый спирт.

Милославский. Ах, как у вас комнаты оборудованы! Бунша, бокальчик!

Анна. А неужели он не жжется?

Милославский. А вы попробуйте. Бунша, бокальчик даме.

Анна (выпив). Ой!

Милославский. Закусывайте, закусывайте.

Бунша. Закусывайте!

В это время входит смущенный гость и, стараясь не помешать, что-то ищет под столом.

Милославский. Что ищете, отец?

Гость. Простите, я где-то обронил медальон с цепочкой...

Милославский. Э-э, это жалко.

Гость. Простите, посмотрю еще в бальном зале. (Уходит.)

Милославский. Славные у вас люди. За ваше здоровье. Еще бокальчик.

Анна. А я не опьянею?

Милославский. От спирту-то? Что вы! Вы только закусывайте. Князь, мировой паштет.

Бунша. Я же рассказывал тебе про Пантелея.

Милославский. Да ну тебя к черту с твоим Пантелеем! Все равно им, кто вы такой. Происхождение не играет роли.

Бунша (Анне). Позвольте, товарищ, навести у вас справочку. Вы в каком профсоюзе состоите?

Анна. Простите, я не понимаю.

Бунша. То есть, чтобы иначе выразиться, вы куда взносы делаете?

Анна. Тоже не понимаю. (Смеется.)

Милославский. Ты меня срамишь. Ты бы еще про милицию спросил. Ничего у них этого нет.

Бунша. Милиции нет? Ну это ты выдумал. А где же нас пропишут?

Анна. Простите, что я улыбаюсь, но я ни одного слова не понимаю из того, что вы говорите. Вы кем были в прошлой жизни?

Бунша. Я секретарь домоуправления в нашем жакте.

Анна. А... а... вы что делали в этой должности?

Бунша. Я карточками занимался, товарищ.

Анна. А-а. Интересная работа? Как вы проводили ваш день?

Бунша. Очень интересно. Утром встанешь, чаю напьешься. Жена в кооператив, а я сажусь карточки писать. Первым долгом смотрю, не умер ли кто в доме. Умер — значит, я немедленно его карточки лишаю.

Анна (хохочет). Ничего не понимаю.

Милославский. Позвольте, я объясню. Утром встанет, начнет карточки писать, живых запишет, мертвых выкинет. Потом на руки раздаст; неделя пройдет, отберет их, новые напишет, опять раздаст, потом опять отберет, опять напишет...

Анна (хохочет). Вы шутите! Ведь так с ума можно сойти!

Милославский. Он и сошел!

Анна. У меня голова закружилась. Я пьяна. А вы сказали, что от спирту нельзя опьянеть.

Милославский. Разрешите, я вас за талью поддержу.

Анна. Пожалуйста. У вас несколько странный в наше время, но, по-видимому, рыцарский подход к женщине. Скажите, вы были помощником Рейна?

Милославский. Не столько помощником, сколько, так сказать, его интимный друг. Даже, собственно, не его, а соседа его Михельсона. Я случайно проезжал в трамвае, дай, думаю, зайду. Женя мне и говорит...

Анна. Рейн?

Милославский. Рейн, Рейн... Слетаем, что ли... Я говорю: а что ж, не все ли равно, летим... (Бунше.) Помолчи минутку. И вот-с, пожалуйста, такая история... Разрешите вам руку поцеловать.

Анна. Пожалуйста. Я обожаю смелых людей.

Милославский. При нашей работе нам нельзя несмелыми быть. Оробеешь, а потом лет пять каяться будешь.

Радаманов (входит). Анна, голубчик, я в суматохе где-то свои часы потерял.

Милославский. Не видел.

Анна. Я потом поищу.

Бунша. Товарищ Радаманов...

Радаманов. А?

Бунша. Товарищ Радаманов, я вам хотел свои документы сдать.

Радаманов. Какие документы?

Бунша. Для прописки, а то ведь мы на балу веселимся непрописанные. Считаю долгом предупредить[192].

Радаманов. Простите, дорогой, не понимаю... Разрешите, потом... (Уходит.)

Бунша. Совершенно расхлябанный аппарат. Ни у кого толку не добьешься.

Граббе (входит). А, наконец-то я вас нашел! Радаманов беспокоится, не устали ли вы после полета? (Анне.) Простите, на одну минутку. (Наклоняется к груди Милославского, выслушивает сердце.) Вы пили что-нибудь?

Милославский. Лимонад.

Граббе. Ну все в порядке. (Бунше.) А вы?

Бунша. У меня, товарищ доктор, поясница болит по вечерам и стул очень затрудненный.

Граббе. Поправим, поправим. Позвольте-ка пульсик. А где ж часы-то мои? Неужели выронил?

Милославский. Наверно, выронили.

Граббе. Ну неважно, всего доброго. В пальто, что ли, я их оставил?.. (Уходит.)

Анна. Что они все с часами как с ума сошли?

Милославский. Обхохочешься! Эпидемия!

Бунша (Милославскому тихо). Часы Михельсона — раз, товарища Радаманова — два, данный необъяснимый случай... подозрения мои растут...

Милославский. Надоел. (Анне.) Пройдемся?

Анна. Я на ногах не стою из-за вашего спирта.

Милославский. А вы опирайтесь на меня. (Бунше тихо.) Ты бы пошел в другое место. Иди и там веселись самостоятельно. И что ты за мной таскаешься?

Все трое уходят. Входят Рейн и Аврора. Рейн идет, схватившись за голову.

Аврора. Дорогой Евгений Николаевич, да где же он-то?

Рейн. Одно из двух: или он остался на чердаке, или его уже схватили. И вернее всего, что он сейчас уже сидит в психиатрической лечебнице. Вы знаете, я как только вспомню о нем, прихожу в ужас. Да, да... Да, да... Несомненно, его уже взяла милиция, и воображаю, что там происходит! Но, впрочем, сейчас говорить об этом совершенно бесполезно. Все равно ничего не исправишь.

Аврора. Вы не тревожьте себя, а выпейте вина.

Рейн. Совершенно верно. (Пьет.) Да, история...

Аврора. Я смотрю на вас и не могу отвести глаз. Но вы-то отдаете себе отчет в том, что вы за человек? Милый, дорогой Рейн, когда вы восстановите свою машину?

Рейн. Ох, знаете, там у меня катастрофа. Я важную деталь потерял. Ну впрочем, это выяснится...

Пауза.

Аврора. Скажите, ну а у вас была личная жизнь? Вы были женаты?

Рейн. Как же.

Аврора. Что ж теперь с вашей женой?

Рейн. Она убежала от меня.

Аврора. От вас? К кому?

Рейн. К какому-то Семену Петровичу, я не знаю точно...

Аврора. А почему она вас бросила?

Рейн. Я очень обнищал из-за этой машины, и нечем было даже платить за квартиру.

Аврора. Ага... ага... А вы...

Рейн. Что?

Аврора. Нет, ничего, ничего.

Бьет полночь. Из бальных зал донесся гул. В то же время открывается люк, и появляется Саввич.

Аврора. Полночь. Ах, вот мой жених.

Рейн. А!

Аврора. Ведь вы знакомы?

Саввич. Да, я имею удовольствие.

Аврора. Вы хотите со мной говорить, Фердинанд, не правда ли?

Саввич. Если