Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы - Грэй Ф. Грин

Можешь упасть! Ха! Да без ремней его падение будет просто неизбежно, а так… Золтах специально ждал последнего дня перед Праздником, прежде чем сообщить сыновьям радостную новость. Чтобы они не успели подготовиться. Нет уж, в этом году победа останется за ним!

В дверь робко постучали.

— Ну, кто там еще? — с раздражением спросил Золтах.

В приоткрывшейся щели мелькнул длинный нос Халлека, младшего из сыновей. Парень явно не решался войти.

— Да входи давай, — махнул рукой Золтах.

Халлек прошмыгнул в комнату и остановился у порога, теребя в руках церемониальную шапочку. Смотрел он то под ноги, то на стены, опасаясь встречаться взглядом с Золтахом.

Натворил чего, и мать отправила отчитываться перед отцом и старшим братом? Но что он мог натворить, не малец уже — почти семнадцать. Хотя, говорят, на прошлой неделе его видели в компании Уллики Годси…

— Что случилось? — сказал Золтах, чувствуя, как в груди заворочалась склизкая змея дурного предчувствия. Они ведь даже не помолвлены…

— Паапа, — осторожно начал Халлек, и звук его голоса заставил Золтаха вздрогнуть. Когда начинают вот так тянуть слова — жди беды.

— НУ?!!

— Тележка, — выдохнул Халлек.

От сердца отлегло. Золтах широко улыбнулся.

— Что там с тележкой? — почти радостно сказал он. — Колесо отвалилось? Ну, замените!

Хеллек замотал головой.

— Ее украли, пап.

— О! — Золтах несколько секунд переваривал эту новость. Она была слишком абсурдной и нелепой, чтобы сразу уложиться в голове. — Как украли? Кто?

Хеллек дернул плечом.

— Я не знаю, пап. Матрос какой-то, с трубкой. Я увидел, как она заворачивала на Серебряную, побежал, но было уже поздно…

— Проклятье! — подал голос Бартас.

— А ты чем занимался?! — крикнул Золтах. — Кто должен был за ней следить?

Хеллек замялся, опустил взгляд.

— Ну мы… Разговаривали с Улликой. Про Праздник…

— Это Годси! — выдохнул Золтах, вскакивая со стула. — Завистники проклятущие! Специально подослали свою девку…

— Но, пап…

— Ничего, они у меня еще получат! — пылая праведным гневом, Золтах шагнул к двери. В этот момент его схватили за рукав.

— Полкроны, пап, — сказал Бартас, протягивая ладонь. — Ты поставил полкроны.

Скрежет ворот прогремел на половину порта. Металлический визг поднялся и застыл на самой высокой ноте, заглушив доносящуюся издалека ругань. Не успел он стихнуть, как на смену ему пришел свист пара и стук шатунов — если судить по звукам, во двор въехал по меньшей мере паровоз. Невидимый паровоз остановился, но еще долго пыхтел, словно кашалот, пытающийся отдышаться после глубокого погружения.

Спустя несколько минут раздались шаги, и в ангаре появилась знакомая жилистая фигура. Замерла в недоумении.

— Рыбий пузырь, есть тут кто?

Молчание было ответом.

— Ку-ку! — сказал Фокси. — Эй! Копченая разинька, куда делись эти остолопы?

— Господин Лампиер, это вы? — отозвался, наконец, Фласк.

Компаньоны вышли на свет. В первый момент, когда раздался скрежет, они запаниковали — особенно самоуверенный певец. Место было не самое приятное, да и нервы расшатались дальше некуда. Мало ли кто мог здесь появиться? Меньше всего певцу хотелось встречаться с таинственными «мучеными» — кто знает, может, они от опытов на китах перешли к опытам на людях? Фласк не собирался обзаводиться механическим глазом и парой гироскопов. Зачем ему гироскопы?

— А кого еще, жареная селедка, вы ждете? — удивился старый моряк. Он оглядел компаньонов, хмыкнул.

— Проклятые обезьяны! — сказал Фокси.

Такого компаньоны не ожидали. Они уже привыкли к ослам, остолопам и дуралеям, но новое прозвище показалось им обидным. Видимо, с непривычки.

— Мы?

— При чем тут вы? — удивился старый моряк. — Днем в какую-то шишку бросили бомбу, говорят, обезьяна та беглая. Или анархисты. Как в прошлом году, когда на Канцлера покушались. Ну не ослы ли? Меня патруль остановил, морпехи. Говорят — документы давай, Фокси, проверять будем. Я им сказал: смотри на мое лицо, юнга. Будто старого моряка трудно отличить по физиономии от всяческой мартышки?!

— А они что?

— Лейтенантик ими командовал, говорит: люди произошли от обезьян, ты не знал, старик, что ли? Вроде как срезал. Я ему тогда отвечаю: я-то знаю, от кого я произошел. От крещеных папы с мамой. А вот тебе, сынок, надо у своей мамаши поспрошать, как там дело было… Ну, мне и засветили прикладом, чтоб не умничал, вареная акула. Хотели еще добавить, но их какой-то полицейский чин с собой позвал.

— Ээ… вам больно, шкип?

Старик почесал подбородок.

— По сравнению с чем? Если сравнивать с тем, как линь от гарпуна обматывается вокруг твоей икры, а загарпуненный горбач уходит на глубину? Линь натягивается, пережимает мышцы и жилы, нога мгновенно синеет, тебя тянут твои товарищи, а обрезать линь нет ножа. Горбач набирает скорость и выжимает пятнадцать узлов — эдакая-то махина! Линь режет плоть и скрежещет о кость, ты орешь, бьешься в судорогах, товарищи держат твое выгибающееся тело, в глазах твоих краснеет, кажется, нет муки горшей! Линь, наконец, ломает кость, брызжет кровь, линь ускользает в воду вслед за китом, ты падаешь на дно вельбота и орешь как поросенок, а из остатков твоей ноги хлещет красным, заливая все во-круг, — и ты сам в своей крови, смотришь, как на дне вельбота, в розовой воде и пене валяется чья-то нога в ботинке, и не сразу понимаешь, что нога эта — твоя… Нет, спасибо, не очень больно.

Планкету стало дурно.

— Это случилось с вами? — спросил певец. Он выглядел не лучше механика.

— Со мной? — сказал Фокси раздраженно. — Вот ослы, я же стою на двух ногах, не видите, что ли?!

В подтверждение шкип попрыгал, демонстрируя голые пятки. Достал из-за пазухи фляжку Фласка, сделал большой глоток, поморщился.

— Как ты пьешь эту дрянь? Это, слава кальмару, не со мной было… Вот с этим парнем, — он постучал по выгравированному на фляжке портрету Канцлера. — С тех пор он китов терпеть не может.

Планкет откашлялся. История Фокси как-то мало напоминала официальную версию того, как Канцлер лишился ноги. По той истории Канцлер в одиночку с гарпуном нырнул вслед за китом… История, в которой не следует сомневаться, если не хочешь иметь дела с жандармерией.

— Кстати, достал я вам транспорт, — сказал Лампиер. — Во дворе стоит, если кому интересно.

Фласк подтолкнул механика локтем. Давай, твоя очередь уговаривать.