К бою! - Александр Гулевич

Прилетев на место, адмирал, по заведённому монахами порядку, оставил гдайдер в полукилометре от центрального входа в монастырь и по протоптанной тропинке направился к входу. Его впустили сразу, он всем обитателям уединённого монастыря был хорошо знаком, и поэтому никто и ничего не спрашивал. Поднявшись по деревянной лестнице, Верещагин прошёл к дальней сторожевой башне и, оказавшись возле двери, хотел было постучать в неё, но дверь беззвучно открылась, и из проёма вышел Бобров и сделал пару шагов навстречу, крепко пожав руку, предложил войти в монастырскую келью.

– Давно не виделись, командующий, вот я и решил лично нанести визит. Брейнет, конечно, штука феноменальная, но всё же никак не сможет заменить личных встреч, по крайней мере для меня так точно, – проговорил Верещагин, когда присел на дубовую лавку, оглядывая спартанскую обстановку монастырской кельи, в которой находились мощная станция внепространственной связи и многочисленные книжные полки.

– Да, признаю, есть такое дело, человек ведь создание не только биологическое, но и социальное, хотя ведь не это послужило причиной того, что вы пришли ко мне, разве не так? – улыбнувшись краем губ, проговорил Бобров, в глазах которого где-то глубоко была спрятана печаль.

– И ничего-то от вас, командующий, не скроешь, всё видите, всё слышите и всё понимаете.

– Многие знания – многие печали… – с отрешённостью в голосе буркнул Бобров.

– Насчёт Корнелиуса не говорю, вы и так в курсе происходящего, меня интересует вопрос, что делать с орденом. Всё происходит именно таким образом, как вы и предсказывали, причём в точности. Орден медленно, но верно замыкается в себе, новых членов практически не принимают, подготавливая своих отпрысков на свои места, что со временем неизбежно приведёт к деградации и всё к тому же проклятию третьего поколения.

– Не совсем так, – через минуту напряжённого молчания заговорил Бобров, – всё же пополнение идет, хотя процесс этот замедляется, но не только… Становление ордена далеко ещё не завершено, оно идёт в условиях непрекращающихся попыток, с одной стороны, его уничтожить, а с другой – взять его под свой контроль, и управляется этот процесс извне. Это далеко не тепличные условия, идёт подковёрная борьба не на жизнь, а на смерть, и орден для нас служит своего рода передовым рубежом, благодаря чему укрепляется ядро, но и нас проклятие третьего поколения также касается, хотя и куда меньше. Гарантии сохранения положения для детей и внуков для наших сторонников и активных участников являются краеугольным вопросом, благодаря которому удаётся идти вперёд, что ордену, что ядру, но со временем это неизбежно станет для ордена немалой проблемой, а что же касается ядра… Тут всё и во много раз сложнее и одновременно куда проще. Никто не даст гарантии, что дети ваши унаследуют такие особенности головного мозга, благодаря которым вы имеете доступ в брейнет, а значит, далеко не факт, что унаследуют положение в ядре. Всё будет зависеть исключительно от индивидуальной изменчивости каждого отдельно взятого человека. Кстати говоря, благодаря налаженной системе скрытого церебрального сортинга, теперь мы имеем возможность определять предрасположенность каждого ребёнка к тому или иному виду деятельности и тем самым направлять его судьбу в то русло, где он принесёт максимальную пользу и себе и обществу и государству, чем сейчас я и занялся.

Адмирал Верещагин, прищурившись, внимательно всмотрелся в умиротворённое лицо своего собеседника, облачённого в довольно поношенную рясу, на которой имелась деревянная стружка, и негромким голосом задал вопрос:

– Насчёт кадрового сортинга, это без всякого преувеличения повлечёт за собой самую настоящую революцию, но сейчас меня интересует такой момент, а что будет с детьми членов ядра, если они по воле небес не унаследуют такие вот способности?

– Гарантированное особое образование, достаточно высокое положение в ордене и, разумеется, при изъявлении желания, должность в государственном аппарате внешнего контура или публичной политике. И это всё, при одном «но»… В случае измены, все члены семьи лишаются и положения и капиталов без возможности вернуть себе прежнее положение, не без редких исключений, разумеется. На мой взгляд, это вполне отличные условия, абсолютное большинство людей такого и вообразить себе не могут.

– Да, условия и вправду хороши, – признал Верещагин, – вроде как и похоже на то, как формируются наследственные элиты, а с другой стороны, куда больше смахивает на организацию единомышленников, кем, в сущности, мы и являемся. На большее рассчитывать не стоит, нам и так вы дали намного больше, чем мы того заслуживаем.

– Ну, что вы, Василий Петрович, вы все, в том числе и вы лично, сделали невозможное, переиграли большинство ставленников и их кураторов из наднациональных финансово-промышленных структур, но игра продолжается, приобретая самые причудливые формы, а посему мы продолжаем держать курс на построение крепкого управленческого ядра нашего государства и народа в целом. Мы многого добились, но это лишь переходный период, нас никогда не оставят в покое, они успокоятся только тогда, когда мы все вымрем, но и тогда они нас не обделят своим вниманием и продолжат очернять наш народ и танцевать джигу на наших могилах. По сути, какая бы форма правления ни была, они всё равно будут выступать против, для них мы хорошими будем, лишь находясь в могиле или намертво прикованными к рабским галерам. Так что заключать с ними союзы занятие совершенно бесперспективное.

Генерал Верещагин, глубоко вздохнув, согласно кивнул и, помолчав некоторое время, заговорил:

– Да, мы все так считаем, хотя и приходится играть роль рядовых обывателей. Мне хотя бы для большинства членов ядра не приходится роль играть, как-никак, а я всё же командовал флотом, сдерживая армаду вторжения, и вполне успешно.

– Главное, чтобы ядро со временем не деградировало и не поддалось искушению и не пошло на поводу наших «партнёров», что в нашей истории не раз случалось, к сожалению. У нас в руках впервые в истории появился уникальный шанс радикально изменить это положение дел, и у нас, как ни странно, получается, – проворчал Бобров и, поднявшись, подошёл к высокому стрельчатому окну и, вглядевшись вдаль, продолжил говорить: – Да, у нас получается, пусть этот процесс идёт медленно, но он идёт без всяких потрясений. Каких только трудов нам стоило провести идею организации Земского собора, кто бы знал… И тем не менее у нас ведь получилось, хотя попытки влиять на его работу многие структуры будут предпринимать непременно, и вот тут нам всем предстоит засучить рукава и обеспечить реальное примирение в самом народе, тем самым разрешив накопившиеся противоречия и напряжение. У вас всё получится, Василий Петрович, вы непременно с поставленной задачей справитесь как никто другой.

Мгновенно насторожившись, адмирал Верещагин осторожно задал вопрос:

– Что вы имеете в виду, командующий?

– Всем этим в дальнейшем вам предстоит заниматься без меня…

– Почему?! – в изумлении воскликнул адмирал.

– Я в скором времени вновь улетаю, на этот раз надолго.

– Как надолго?