Донецкие повести - Сергей Богачев

На этом месте следователь осекся, как бы прислушиваясь к тому, что он только что сказал, и внимательно посмотрел на еле сдерживающих смех Святенко и Черепанова. В конце концов не выдержал и рассмеялся сам.

Письменное распоряжение об освобождении иеромонаха Феофана из-под стражи он получил по факсу часа через два, когда уже закончился рабочий день и не было даже надежды дождаться из столицы хоть какой-то ответ. Сделав несколько копий документа, подполковник аккуратно сложил их в несколько раз и спрятал во внутренний карман кителя. Перехватив удивленный взгляд Черепанова, поднял вверх указательный палец и, явно копируя отца Феофана, произнес:

– Ибо никто не знает, чем закончится завтра этот ваш обмен. Если что-то пойдет не так, кто будет стрелочником, и ежу понятно. А так мне спокойней будет.

Утро началось опять с телефонных переговоров. Черепанов разговаривал с Маллоем о месте обмена, Святенко с Холод о составе и количестве лиц сопровождения, подполковник с начальством о представителях со стороны Украины. Услышав, что таким представителем будет не он, следователь вздохнул с облегчением и заметно повеселел. Время уже близилось к обеду, а они так и толкались возле своей «Нивы» во дворе районного управления СБУ. Ждали опергруппу, которая будет сопровождать их к месту обмена и, как сказал подполковник, «…обеспечивать прикрытие и общее оперативное руководство операцией». Святенко никогда не нравилось излишнее внимание со стороны спецслужб к такому деликатному делу, как обмен военнопленными, но участие силовиков в обмене священников было одним из условий Киева.

Когда микроавтобус с оперативниками въехал во двор и из него вышел их командир – Святенко улыбнулся и сделал к нему шаг навстречу.

– Андрей! Ну, слава Богу! А я боялся, что опять пришлют какого-нибудь толстомордого помощника с неограниченными полномочиями и неуемной фантазией, – Святенко и немолодой уже майор крепко пожали друг другу руки.

Черепанов, который до этого уже принимал участие в нескольких обменах, тоже знал этого майора и нескольких бойцов из его группы. Военные выполняли свою работу четко и грамотно, но при этом всегда прислушивались к мнению членов группы Святенко. Вот и сейчас, не тратя время на разговоры, они разложили на капоте машины карту и склонились над ней, изучая местность вокруг точки обмена, которую предложил Маллой. Даже беглого взгляда на извилистые линии дорог и голубые пятна водоемов было достаточно, чтобы оценить вариант, предложенный парнем. Ни одной «зеленки», ни одного террикона и промзоны рядом – прямая дорога в чистом поле, соединяющая два шахтерских города – Горловку и Дзержинск. Правда, чтобы попасть туда, им нужно сделать небольшой крюк через Константиновку, но зато неспокойный и многолюдный Майорск остается в стороне. Позвонив Маллою и еще раз уточнив время встречи, Святенко вопросительно посмотрел на майора. Тот поднял вверх согнутую в локте руку и покрутил над головой кистью – «Взлетаем», знак, понятный любому спецназовцу. Перед тем, как занять свое место в машине, отец Феофан повернулся лицом к зданию управления СБУ и осенил его троекратным крестом. Стоящий у входа подполковник снял фуражку и тоже перекрестился.

– Ну, вот и попрощались, – ни к кому не обращаясь, сказал иеромонах. – Хороший человек, добрый. Только сам не ведает, что творит, ибо живет без духовного окормления.

На месте они были часа через полтора. Остановив машины на небольшом, но хорошо видном издалека пригорке, майор дал команду своим бойцам, и они рассредоточились вокруг, слившись с уже пожелтевшей стерней придорожного поля. Черепанов с майором не успели даже выкурить по сигарете, как со стороны Горловки показалось несколько быстро приближающихся машин. Метрах в двухстах они остановились, два человека вышли и направились в их сторону. «Мужчина и женщина. Гражданские. Ведем», – пискнуло в переговорном устройстве командира спецгруппы.

– Никак сама Оксана Васильевна пожаловала, – произнес Святенко, всматриваясь в приближающихся к ним людей. – Ну да, а рядом наш парнишка.

Он кивнул майору и пошел навстречу Маллою и Оксане Ледневой. Минут через пять они встретились посреди участка дороги, пожали друг другу руки и о чем-то оживленно заговорили. «Та сторона просит разрешения на видеосъемку», – голосом одного из бойцов пискнула рация командира спецназовцев. Черепанов не успел спросить у майора, каким образом его бойцы узнали содержание разговора между переговорщиками, его внимание отвлек Святенко. Взмахнув рукой, он резко повернулся и быстро направился в их сторону.

– Что-то пошло не так, всем готовность номер один, – тут же прореагировал на ситуацию майор.

Подошедший Святенко их успокоил:

– Оксане Васильевне вдруг захотелось снять процесс обмена на видео, а я с детства не люблю фотографироваться. Поэтому, Иван Сергеевич, нам придется поменяться ролями – я останусь здесь, а вы пойдете вместе с отцом Феофаном.

На груди майора опять пискнуло переговорное устройство: «Справа на полвторого – на проселочной дороге две машины».

– Поторопитесь, Ваня, – с тревогой попросил его Святенко.

Иван и рад был бы поторопиться, но кроссовки Маллоя оказались отцу Феофану великоваты. Почти не отрывая ног от земли и опять придерживая сползающие под рясой штанины брюк, иеромонах двигался по дороге, как на лыжах. Видно, и сам поняв всю комичность своего положения, отец Феофан наклонился и, сняв кроссовки, прижал их к груди, как самое дорогое, что есть в его жизни.

– Благостно-то как, тихо. Давно я не слышал такой тишины, – мечтательно произнес батюшка, поворачиваясь в сторону Черепанова.

Иван хорошо знал технологию обмена и сейчас, чувствуя на себе взгляды как минимум двух снайперов, беседовать с иеромонахом о природе ему не хотелось. Бесцеремонно развернув отца Феофана в сторону уже ожидающей их группы людей, он тихонько подтолкнул его вперед:

– Давайте поторопимся, батюшка. У нас с вами еще будет время поговорить.

Пока выполнялись неизбежные в таких случаях формальности – сверка личных данных, фотографий и подписание протокола передачи, отец Феофан стоял рядом и с интересом рассматривал незнакомых ему людей. Так и не увидев среди них никого в церковном облачении, он повернулся к Черепанову и с интонациями обиженного ребенка произнес:

– Вы меня все-таки обманули. Я не вижу здесь брата по вере, а вижу одних воинов.

С этими словами отец Феофан развернулся и медленно пошел назад. Никто из участников обмена не ожидал такого поворота событий. Первым спохватилась омбудсмен.

– Э нет, святой отец! Так не пойдет. – Она догнала иеромонаха и, приобняв его за плечи, решительно развернула в обратную сторону. – Здесь я командир. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, прямо шагом марш!

* * *

Отец Любомир, взяв свой пакет с вещами, шагнул в сторону Черепанова и Маллоя и, словно не веря в свое освобождение, оглянулся. Омбудсмен ополченцев что-то терпеливо объясняла отцу Феофану, настойчиво показывая в сторону ожидавших их автомобилей. Батюшка, словно и не слыша ее уговоров, замер на месте, прижимая к груди все те же грязные кроссовки. Затем он освободил одну руку и трижды осенил крестом стоящих как бы за невидимой чертой отца Любомира, Черепанова и Маллоя. Его губы при этом шевелились, наверное, в словах молитвы.