Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

Короче говоря, власти думают, замышляют одно, а люди ведут себя часто так, как будто бы ничего не произошло. Кто возьмет на себя ответственность пойти против естественного стремления людей, ограничить их потребность в общении, помешать привычному порядку вещей в жизни, сложившемуся в течение многих веков?

Я хорошо понимал, что у Комитета госбезопасности и у его органов на местах невероятно много проблем. Была острая потребность в обновлении, совершенствовании, развитии, в отказе от отживших форм и методов работы, способов решения задач, острая нужда в поиске новых подходов к решению проблем безопасности Советского государства.

В первые же дни пребывания на посту председателя комитета я особенно остро все это ощутил. Да, собственно говоря, не скрывал этого и мой предшественник, потому что он тоже понял, что нельзя стоять на одном месте, нужно движение вперед, но от меня, как от нового руководителя органов госбезопасности, люди, естественно, ждали каких-то сдвигов, решений, заметного стремления к совершенствованию их деятельности.

Высшее руководство страны, общественность, органы управления в центре и на местах ожидали от меня первых шагов. Я понимал, что в столь ответственный период времени, каким уже заявил о себе 1988 год, тянуть было нельзя, поэтому стал шаг за шагом разбираться в отдельных направлениях оперативной деятельности органов госбезопасности. Важно было инициировать активную работу личного состава, по возможности придать ей новые импульсы.

Я стал регулярно собирать коллегию комитета; раз в неделю, самое большее — в две недели, проводить совещания по назревшим вопросам. Совещания тщательно готовились, заранее рассылалась повестка дня, определялись докладчики и содокладчики.

Проведение совещаний, в отличие от прежней практики, оформлялось соответствующими протоколами и решениями, которые рассылались не только в подразделения центрального аппарата КГБ, но и во все местные органы. Стали практиковать вызов руководителей местных органов на заседания коллегии и отдельные совещания. Совещания проводились в узком и расширенном составах. Важно было придать заседаниям коллегии и совещаниям остроту, деловитость. Для достижения этого осуществлялся строгий контроль за выполнением принятых решений. С нарушителей строго спрашивалось.

На первый взгляд все это может показаться ничего не значащей формальностью, даже показухой. Нет! Смысл всех этих мероприятий заключался совершенно в другом. Вся деятельность органов госбезопасности самым непосредственным образом соприкасается с правами человека, так или иначе затрагивает его интересы. Порой на первый взгляд безобидные указания в практической работе могут неверно преломляться, истолковываться и повлечь за собой нарушения законности. Поэтому важно придать строгий правовой характер любой деятельности органов госбезопасности, исключив всякую двусмысленность, лазейки для обхода законов, возможности для злоупотреблений.

В числе многочисленных проблем, трудностей, с которыми мы тогда сталкивались, особенно беспокоило одно: вопрос о связях чекистов с общественностью, с народом. Было очевидно, что для начала необходимо было сделать все возможное для преодоления отчужденности, устранения враждебного отношения к КГБ со стороны определенной части населения и особенно некоторых категорий интеллигенции. Нужно было организовать регулярное информирование народа, именно народа, о деятельности комитета, в как можно более доступной и широкой форме, открыто признать прежние ошибки, а главное — подвести под всю деятельность органов строгую юридическую основу, исключающую как злоупотребления, так и вольность в использовании сил и возможностей КГБ. Именно на этих задачах мне, как новому председателю, и суждено было сосредоточить свое внимание и усилия чекистского коллектива.

После августа 1991 года, знакомясь с материалами, появившимися в средствах массовой информации, я особенно остро ощутил деликатность и сложность одной проблемы, связанной с органами госбезопасности. Речь идет о соотношении категорий: КГБ и гласность.

Эта проблема имеет свое звучание для общества, органов госбезопасности и человека, непосредственно ради которого эта гласность материализуется. Сложность проблемы заключается в сугубо секретной в основном деятельности органов по самой своей природе. Поэтому гласность применительно к службам безопасности — совсем другая категория, нежели гласность в работе обычной гражданской организации.

Без секретности службы безопасности любой страны мира работать не могут. Конкретное содержание, формы, многие методы деятельности, личный состав, в определенной мере структура — все это может открываться для широкой общественности в дозированных, целесообразных рамках. В противном случае службы безопасности будут не в состоянии выполнять свои задачи. Секретность распространяется прежде всего на оперативные разработки, конкретику решения задач, технические средства.

Особо оберегаемое направление деятельности органов госбезопасности — агентура. Последнее понимал даже Бакатин, известный своим негативным отношением к органам, в чем он сам неоднократно признавался.

Острейшей и важнейшей является проблема архивов. В 1992 году было принято решение об их опечатывании, они были взяты под строгий контроль. Решение вполне оправданное, но несколько запоздалое. И главный вопрос: кто будет иметь к архивам доступ, на каком уровне будет соблюдаться ответственность за сохранность секретов, за их неразглашение или, наоборот, предание гласности?

Неосторожное обращение с архивами может нанести непоправимый ущерб не только всей системе органов госбезопасности, но и государству в целом. Возможные негативные последствия ущерба трудно переоценить. Под угрозой могут оказаться организации, лица, когда-то с большим риском для себя решившие помогать нашему государству.

После августовских событий в средствах массовой информации были опубликованы многочисленные документы Комитета госбезопасности, его органов на местах, которым в период их подготовки были присвоены грифы «Совершенно секретно», а то и высший гриф секретности — «Особой важности». В печати появились доклады органов госбезопасности руководству страны и отдельных республик по самым различным вопросам. Были преданы гласности сведения, полученные в результате разведывательных и контрразведывательных операций. Под удар поставлены ценные источники, люди, помогавшие нашей стране. Практика беспрецедентная!

Практически вся деятельность органов госбезопасности является необычной с точки зрения простого человека. Их формы и методы работы могут вызывать неоднозначное и притом нередко негативное восприятие. Поэтому при опубликовании материалов о деятельности органов, его сотрудников учет этого аспекта необходим, нужны объективные, добросовестные пояснения, комментарии.

Оперативная сторона деятельности спецслужб не случайно строго оберегается во всех странах. Предание гласности сокровенных оперативных тайн может породить массу вопросов, вызвать недоумение у совершенно непосвященной части людей, привести к тяжелым последствиям.

И дело даже не в том, что перед общественностью вдруг открываются какие-то стороны работы органов, а в том, что оперативная информация попадает в распоряжение недобросовестных, тенденциозно настроенных лиц. Последние же не жалеют красок и интерпретируют ее в спекулятивных политических целях.