Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

На следующее утро она первым делом пошла к себе в офис – и обнаружила его пустым.

Комнату обчистили.

Ее архив, тщательно рассортированная корреспонденция, досье на клиентов, подробности об их сбережениях и денежных операциях – пропало все. Полки и ящики бюро были пусты.

У Салли закружилась голова, ей показалось, что все происходящее нереально. Возможно, она ошиблась дверью. Но нет – вот ее стол, вот кресла, даже продавленная кушетка на месте…

Она побежала вниз, в кабинет главного клерка, который занимался сбором арендной платы.

– Где мои документы? Что здесь произошло?

Он выглядел потрясенным, словно ему явилось привидение, но на его лице почти сразу появилось холодное выражение.

– Боюсь, не могу вам сказать. И должен заметить, мы получили крайне тревожную информацию насчет того, как именно вы использовали помещения. Когда утром приходила полиция…

– Полиция? Кто вызвал полицию? Чего они хотели?

– Я не счел возможным задавать вопросы. Они изъяли некоторые документы и…

– То есть вы позволили им забрать мою собственность из арендованной мной конторы? А где опись изъятых документов?

– Я не намерен мешать офицеру полиции исполнять его долг. И не смейте так со мной разговаривать, юная леди!

– Они предъявили ордер? На каком основании они вторглись в мой офис?

– На основании полномочий Короны!

– В таком случае они должны были предъявить ордер. Вы его видели?

– Разумеется, нет. Это не мое дело.

– Из какого полицейского участка они были?

– Понятия не имею. И я должен…

– Итак, вы впустили полицейских в мои помещения и позволили забрать мое имущество, не спросив описи, не получив ордера… Мы вообще-то в Англии, вы в курсе? Вы хоть слышали про такую вещь, как ордер на обыск? Откуда вы знаете, что это действительно были полицейские?

Клерк стукнул по столу кулаком и вскочил.

– Я не потерплю, чтобы со мной так разговаривала… какая-то проститутка!

Слово повисло во внезапно наступившей тишине. Клерк стоял, уставившись в стену за спиной у Салли, не глядя ей в лицо.

Она смерила его взглядом с головы до ног – от красных пятен на впалых щеках до кулаков с побелевшими костяшками на столе.

– Мне за вас стыдно, – четко и раздельно произнесла она. – Я считала вас деловым человеком. Думала, вы способны ясно видеть и честно вести дела. Только что я сердилась… но теперь мне за вас просто стыдно.

Он ничего не сказал. Она развернулась и вышла.

Дежурный сержант в ближайшем полицейском участке оказался немолодым и добродушным. Слушая рассказ Салли, он озабоченно хмурился и даже цокал языком.

– Ваш офис? Так у вас, стало быть, и офис есть, мисс? Как мило.

Она выразительно посмотрела на него, но он, кажется, честно слушал.

– Эти полицейские были из вашего участка?

– Понятия не имею, мисс. У нас тут много сотрудников.

– Но вы бы знали, что происходит, не так ли? Они бы принесли документы обратно сюда. Кто-нибудь регистрировал документы, папки или переписку, изъятые из офиса на Кинг-стрит?

– Ох. Трудно сказать, мисс. Тут много всяких бумаг приносят и уносят. Мне нужны подробности.

Он облизнул карандаш и подмигнул констеблю за стойкой – молодой человек отвернулся с характерной ухмылкой.

– Ладно, – сказала она, – забудьте.

Она машинально опустила руку, чтобы погладить Чаки по голове, посмотрела вниз – и вместо любви и тепла увидела пустоту.

Слезы потекли у нее по щекам.

До Бёртон-стрит Салли добралась всего на десять минут позже Фредерика, который как раз вернулся с севера. Он устал, был всклокочен и небрит, проведя ночь в поезде, который еле тащился, и к тому же со вчерашнего ланча у него и крошки во рту не было. Однако, выслушав ее рассказ, он отодвинул чашку кофе и тост и позвал Джима.

– Работа для Тернера и Лакетта, – сказал он. – Салли, будь добра, допей мой кофе…

Примерно через час мебельный фургон, запряженный тощей серой клячей, остановился возле Балтик-хауса. Двое человек в зеленых суконных фартуках выпрыгнули из него, надели лошади на голову торбу с овсом и направились к дюжему швейцару на входе.

– Куча папок, – сообщил ему тот, что повыше (невеселого вида молодчик с очень большими усами). – Привезли утром или вроде того. Велено переправить на Гайд-парк-гейт.

– Это куда мистер Беллман уехал, – словоохотливо отозвался детина. – Не знаю, куда они их засунули. Спрошу главного клерка, он ими вроде занимался.

Офисного мальчишку отправили выяснять вопрос. Пять минут спустя грузчики уже тащили вниз первую партию коробок и быстро складывали штабелем в глубине фургона. На втором их рейде наверх швейцар, кажется, что-то вспомнил.

– У вас же есть письмо? – спросил он. – Я бы посмотрел, на всякий случай. И мне еще опись понадобится!

– А то как же… вот, держи, – сказал главный из двух. – А ты, Берт, ступай наверх, принимайся за вторую партию.

Не столь богато одаренный по усатой части грузчик кивнул и исчез в доме, пока швейцар изучал письмо, разрешающее вывоз бумаг. Когда весь груз оказался в фургоне, первый усач подмахнул опись на фирменном бланке компании, торжественно вручил привратнику и залез на облучок. Его юный коллега снял с головы лошади торбу, и повозка тронулась прочь. Швейцар дружелюбно помахал им вслед.

Завернув за угол и оказавшись вне пределов видимости из окон Балтик-хауса, младший сотрудник впервые открыл рот.

– Итак, Фред?

– Итак, Джим?

Джим попытался содрать с губы усы, но клей схватился просто отлично.

– Не надо теребить, – посоветовал Фред. – Хороший мужской рывок – вот все, что нужно.

Он дружески протянул руку и одним махом лишил Джима этого украшения. Раздался залп таких ругательств, что кобыла покраснела бы, как заметил Фред.

– Вот что я тебе скажу, – сказал он, когда тирада подошла к концу. – Мы свернем тут, а ты спрыгни и переверни вывеску. И фартуки надо снять – на случай, если они очухаются и кинутся в погоню…

Через две минуты двое джентльменов в котелках вместо плоских кепи выехали на Бёртон-стрит, а на фургоне было написано: «Братья Уилсон. Бакалея. Оптовые поставки».

– Боже, Фред! Глазам своим не верю.

Стоя на заднем дворе, Салли заглядывала в фургон, и действительно не верила своим глазам. Она погладила ближайшую стопку картонных папок, обернулась и повисла у Фредерика на шее.

Он тоже обнял ее и обнимал, пока откуда-то сверху не обрушился взрыв аплодисментов. Они подняли головы: стекольщики, вставлявшие окна в коробку новой студии, улыбались от уха до уха.