1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

16.1. Оставили британцев разбираться с большевиками, покинули Мессиновскую в 8 утра. Прибыли в Селецкое в 12:30 ночи и там переночевали. Так как дальше надо было добираться еще 67 верст. Мы пришли в Британскую штаб-квартиру и постарались достать у них сани, чтобы перевезти багаж в Большеозерск. Британский командир сказал, что вполне хорошо выглядим и можем дотащить вещи на себе. Мы обратились за помощью к капитану роты «К» Бессинару, что же нам делать? Басснер пошел в больницу к доктору, сказал, что у него под началом 200 человек и все они больны, и что нам нужны упряжки, чтобы доставить их в Обозерскую. Доктор сказал, что хочет посмотреть каждого больного лично, чтобы самому убедиться. Мы отобрали 40 человек, которые смогли сыграть больных, и завалились к доктору. Он проверил только 15 и поверил нам. Достал 75 саней, чтобы мы могли выехать на следующее утро.

17.1. Оставили Селецкое в 8:30 утра. После того как вышли из города, забрались на сани и ехали как можно дольше, пытаясь согреться. Ехали весь день до полуночи. Путешествие было приятнее, чем приезд сюда. Дороги хорошие, около 5 футов глубины снега, но он был хорошо укатан. Мы видели северное сияние и луну. Единственное, что позволяло нам отличать день от ночи, были русские часы. У них циферблат имеет 24 деления, в отличие от американских с 12. Мы делали привалы в лесах под деревьями, так, как и на пути сюда, но сейчас у нас было много одеял, так что спать было можно, хотя и было между 40° и 50° ниже нуля.

18.1. Встали в 8 утра, сварили в котелках над кострами тушенку с галетами. Вышли в путь в 10:20. Прошли по реке ок. 20 миль. Встречались лишь конвои на оленьих упряжках. Пришли в Обозерскую в 18:30, сразу погрузились в поезд и оставались в нем до утра.

19.1. В 10:20 вышли из Обозерской и в 18:30 прибыли в Архангельск. Поезд пересек реку почти в том же месте, где мы пересекли ее пароходом при отплытии из Архангельска. В 23:00 прибыли в Смольные казармы.

20.1. ИМКА устроила для нас специальный вечер. Нам выдали какао, по 4 печенья и сигареты, а роте «Е» показали кино.

21.1. Мы все прошли дезинфекцию, помылись в бане и постирали одежду.

22.1. Играл русский оркестр, и была большая распродажа, которую устроил акционер Sarg, McCormick. Он продавал из Красного Креста конфеты, сигареты и табак только для роты «Е».

24.1. Нам прислали в ящиках кроликов из Австралии. Мы не знаем, сколько времени они пролежали в холодных хранилищах, но это было первое свежее мясо, которое мы ели с тех пор, как высадились в России. Некоторые куски мяса даже уже попахивали, но мы все равно их ели. В первую трапезу мне досталась лишь голова, но во 2-ю я смог заполучить заднюю ногу.

27.1. Был в Вакрике, фотографировал, когда вернулся, то выяснилось, что роту арестовали, так как кто-то украл бритву у парикмахера.

30.1. Развлекался с эскимосской девушкой. Мы ездили на олене вдоль реки Двины и фотографировали.

1.2. Гулял вокруг архангельской тюрьмы, фотографировал.

4.2. Охранял тюрьму.

9.2. Закончил стоять в охране и пошел слушать лекцию майора Янга, как соблюдать чистоту. Потом майор Янг отвечал на вопросы, потому что было около 60 венерических из роты «Е». Пока он не ушел, я стал рассказывать ему, как моется посуда. Около 700 человек в Смольных бараках должны все одновременно помыть посуду (по 6 предметов у каждого) в большом баке, куда налито 3 галлона воды. Уже после того, как 25 человек помоют посуду, в баке скапливается столько объедков, что невозможно найти среди них свою тарелку. Майор Янг согласился, но потом уже не дал больше никому задавать вопросы.

13.2. Еще одна распродажа Красного Креста.

14.2. Начали тренировки в снегу.

15.2. Катались на салазках по спуску ок. 100 футов высотой и почти в милю длиной. Санок у нас не было, поэтому мы использовали дно от баржи. Все русские жители сбежались смотреть, как мы катаемся. Это самый лучший вид зимнего спорта в Архангельске.

16.2. Начали учения по стрельбе из пулеметов.

11.3. Нам выдали новые противогазы и маски и провели учения, что делать во время газовой атаки. Давали пончики и какао.

15.3. Дали гнилое мясо, и ребята от возмущения разбили в щепки столы, они больше не могли этого вынести.

16.3. Начали обучения в траншеях огню из минометов.

17.3. Я украл в ИМКЕ коробку с маринованными языками, и мы устроили себе пир.

18.3. Выходил фотографироваться с эскимосской девушкой.

19.3. Опять стали укладывать вещи и чистить Смольные бараки.

20.3. Выехали из Смольных бараков в 8 утра, снова по железной дороге через лед. Было ок. –48°. Добрались до Обозерской в 6 вечера, потом пешком в Малые Озерки, ок. 3 миль. Переночевали с русской семьей.

21.3. Утром нас разбудил крик петуха, в поисках петуха наткнулись на целое гнездо цыплят под печкой, был еще шум в доме, так как русская женщина спала на печи. Эти печи сложены из двух блоков ок. 10 футов в диаметре. Внутри них зажигают огонь на 3–4 часа, потом гасят, и печка сохраняет тепло в помещении до 3 дней. Мы получили новые мокасины и шакелтоны и в 19:30 вышли в сторону фронта. Остановились в 3 милях от линии фронта ок. 2 часов ночи.

22.3. Мы окопались в лесу. Около 6 утра начался обстрел, который прекратился ок. 11:00. Потом выяснилось, что большевиков почти 10 тысяч, а нас всего 250 человек. Потом пришел майор Николас с капитаном Хейлом. Капитан Хейл остановился в 2 милях от нас, пытаясь уклониться от боя, пока майор Николас туда не пришел. Когда майор Николас понял, каково численное превосходство противника, то сказал, что невозможно 250 бойцам противостоять 10 тысячам. Поэтому половина роты ушла на отдых, а вторая удерживала позиции до 4 часов дня.

23.3. Нашу часть роты поменяли в полдень. Так мы менялись каждые 4 часа.

24.3. В 4 часа дня мы вновь заступили на передовые позиции. На этот раз мы уже знали, что нас должен сопровождать офицер. На наших позициях было 80 человек. Затем лейтенант Бревер приказал нам залечь и около 5 часов пополз назад, мы поползли за ним. Когда он нас увидел, то сказал, что не взял с собой шинель, было около –50°. Но мы отказались оставаться без офицера. Нам стало ясно, что простые рядовые все делают и ничего не получают взамен. Мы встречали офицеров и штабных, которые никогда не видели передовой и получали медали «За храбрость». А нам, простофилям, сталкивавшимся с неприятелем нос к носу, ничего хорошего не полагалось. Когда мы все это ему высказали, он решил остаться, но только все время двигался, чтобы не замерзнуть.

25.3. Нас отпустили, следующий офицер уже был готов остаться. Нам выделили на отделение буханку хлеба. Этот хлеб был где-то в теплом месте и стал влажным, на улице стоял мороз 40–50 градусов, хлеб превратился в лед, но мы так давно не видели хлеба, что развели костер, оттаяли его и съели. Мы не мылись и не брились уже 6 дней, и трудно было отличить кусок хлеба от куска обуглившегося дерева, после того, как каждый подержал его в руках.