После заката - Стивен Кинг

– Тогда сиди и слушай, – сказал Кертис. – Это мы уберем, лады? – Он залез под ногу Грюнвальда – старик дернулся и взвизгнул, – вытащил из ванны фен и бросил его через плечо. Тот залетел под стул.

– Скоро я тебя покину, – продолжил Кертис, – и вернусь домой. Можешь идти любоваться закатом, если хочешь. Ты еще хочешь?

Старик покачал головой.

– Нет? Надо же. У тебя впереди последний хороший закат, сосед. И последний хороший день – собственно, потому я и дарю тебе жизнь. Знаешь, в чем ирония? Оставь ты меня в покое, ты бы получил как раз то, чего добивался. Потому что я сам запер себя в толчке, не зная об этом. Разве не смешно?

Грюнвальд не ответил, только посмотрел на него круглыми от ужаса глазами. Больными и круглыми от ужаса глазами. Кертис пожалел бы его, не будь воспоминания о биотуалете такими яркими. Открытое сиденье, похожее на рот. Кусок дерьма, упавший ему на колени, как дохлая рыба.

– Отвечай, не то окуну.

– Смешно, – прохрипел Грюнвальд и закашлялся.

Кертис дождался, пока кашель утихнет. Он больше не улыбался.

– Верно, смешно. Все это очень смешно, если смотреть под правильным углом. А я смотрю под правильным.

Он выскочил из ванны, чувствуя, что двигается с проворством, какое Паскуде уже не светит. Рядом с крыльцом висел шкафчик, внутри лежали полотенца. Кертис достал одно и начал вытираться.

– Короче, расклад такой. Можешь вызвать полицию и сказать им, что я пытался утопить тебя в ванне, но тогда они узнают правду. Проведешь остаток дней в уголовном суде, не говоря о прочих твоих бедах. Если оставишь все как есть, считай, ничего не было. Сбросим счетчики. Но: я стану наблюдать, как ты гниешь заживо. От тебя будет нести, как от того толчка. Твою вонь будут чувствовать окружающие и ты сам.

– Сперва я вышибу себе мозги, – выдавил Грюнвальд.

Кертис опять нацепил комбинезон. Он начинал ему нравиться. Здорово сидеть в таком за компьютером и наблюдать за котировками. Надо будет съездить в «Таргет» и купить штук пять спецовок. Новый Кертис Джонсон: свойский парень в рабочем комбинезоне.

Застегивая вторую лямку, Кертис остановился.

– А что, это в твоих силах. Пристрелишь себя из той пушки… как она называется?.. «хардболлер». – Он нагнулся к Грюнвальду, который все еще мариновался в ванне, испуганно глядя на Джонсона. – Я не против. Может, тебе даже хватит духу это сделать, но вообще-то… наверняка нет. Впрочем, я буду с нетерпением ждать выстрела.

И он ушел, но на сей раз другой дорогой, через ворота. Если бы Кертис повернул налево, то попал бы домой, но он свернул направо, к пляжу. Впервые со смерти Бетси ему захотелось полюбоваться закатом.

Два дня спустя, сидя за компьютером (особенно его интересовали акции «Дженерал электрик»), Кертис услышал громкий выстрел. Музыка у него не играла, поэтому звук разнесся по влажному, почти июльскому воздуху удивительно отчетливо. Кертис навострил уши, хотя знал, что второго выстрела не будет.

Мы, ведьмаки, знаем толк в таких делах.

В кабинет ворвалась миссис Уилсон с тарелкой в руках.

– Это был выстрел?!

– Скорее выхлоп, – с улыбкой ответил Джонсон.

Он часто улыбался после приключения в Деркин-Гроув. Конечно, уже не так, как при жизни Бетси, но любая улыбка лучше, чем ее отсутствие, верно?

Миссис Уилсон недоверчиво посмотрела на Кертиса.

– Пожалуй…

Она хотела уйти, однако Кертис ее остановил.

– Миссис Уилсон, вы ведь не бросите меня, если я заведу вторую собаку? Щенка?

– Скажете тоже! Чтобы я ушла из-за щенка! Нет уж, одной псиной от меня не отделаетесь.

– Они грызут мебель. И не всегда… – Кертис умолк, представив себе вонючую темноту туалетного бака. Преисподняя. Миссис Уилсон взглянула на него с любопытством. – …Не всегда ходят, куда надо.

– Если научите, пойдет, – заверила его домохозяйка. – Тем более что климат здесь теплый. И, честно говоря, вам не повредит компания, мистер Джонсон. Я за вас переживаю.

Он кивнул.

– Вы даже не представляете, в каком дерьме я побывал. – Кертис расхохотался, но, увидев странный взгляд миссис Уилсон, умолк. – Извините.

В знак прощения она махнула на него полотенцем.

– Только давайте теперь не породистую. Можно съездить в приют для животных и выбрать там какую-нибудь дворняжку. А то их, бедняг, усыпляют.

– Почему бы и нет, – сказал Кертис. – Не терпится услышать топот лапок в коридоре.

– Вот и славно. Вы правда думаете, что это был выхлоп?

Кертис откинулся на спинку стула.

– Скорее всего… Но знаете, миссис Уилсон, наш сосед Грюнвальд давно болен. – Он понизил голос и грустно прошептал: – У него рак.

– Боже мой… – проронила миссис Уилсон.

Кертис кивнул.

– Он ведь не?..

Цифры на компьютере сменились заставкой: фотография ми Черепашьего острова с высоты птичьего полета. Кертис встал, подошел к миссис Уилсон и взял у нее тарелку.

– Вряд ли, но лучше сходить и проверить. Мы все-таки соседи.

Есть мнение, что подобные комментарии в лучшем случае излишни, в худшем – сомнительны. Мол, если рассказ нуждается в каких-то объяснениях, это не очень хороший рассказ. Я с этим не спорю, оттого и помещаю свои заметки в конце книги (кроме того, я не хочу кричать на каждом углу «Спойлер!» – этим словечком в основном щеголяют испорченные люди[55]). Почему я все-таки решил их написать? Потому что многим читателям нравятся авторские комментарии. Они хотят знать, что подвигло автора на написание рассказа или о чем он думал, пока сочинял. Ваш покорный слуга и сам не всегда знает ответы на эти вопросы, но предлагает читателю познакомиться с некоторыми мыслями, представляющими определенный интерес.

Допускаю, это не лучший рассказ в книге, но мне он очень дорог, ведь именно с него начался новый период моего творчества – что касается рассказов по крайней мере. Остальные я написал уже после «Уиллы» и довольно быстро (меньше чем за два года).

Одно из главных преимуществ фантастики заключается в том, что она позволяет писателям представить, что будет, когда мы покинем этот бренный мир. В сборнике два таких рассказа (второй – «Нью-Йорк таймс» по специальной цене»). Меня воспитали в рамках методизма, и хотя я давно отказался от строгого соблюдения религиозных предписаний, в одном я убежден: наша душа не умирает вместе с телом. Не может быть, чтобы такие сложные, удивительные существа в конце концов просто исчезали (или я не хочу в это верить). А вот какой будет загробная жизнь… Я не узнаю, пока не посмотрю сам. Догадываюсь, что моя душа будет сбита с толку и не сразу примирится со своим новым состоянием. Надеюсь, что любовь сильнее смерти (да, я романтик, можете швырять в меня тухлые помидоры). Если это так, то любовь, наверное, растеряется… и ей станет немножко грустно. Когда я думаю о любви и грусти, то включаю кантри: Джорджа Стрейта, «BR549», Марти Стюарта и… «Сошедших с рельсов». В рассказе играют именно они – думаю, им теперь светит очень долгий контракт.