Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

Ну что за жизнь у завоевателей: прекрасная еда, лучшие напитки, самые красивые putas, каких я только видел. В одной из комнат развернули ломберные столы, и я приметил, что игроки, как правило, ставили на кон драгоценности, еще недавно принадлежавшие испанцам.

Один кавалерийский капитан, швырнув на зеленое сукно кольцо, во всеуслышание заявил, что оно вымазано кровью: чтобы снять это украшение, ему пришлось отрубить палец, на котором оно было надето. Его товарищи за столом так и зашлись от хохота.

Ну что же, как говорится: «Победителей не судят». Может, оно и так, да только партизаны, похоже, считают иначе. И подозреваю, многим из этих самодовольных ублюдков очень скоро придется пировать не в роскошном дворце, а в аду.

Я как раз тащил третий поднос с кубками, когда офицеры в комнате вдруг расступились, словно воды Черного моря перед Моисеем, и необычайной красоты женщина величественно проплыла через все помещение прямо ко мне. Медовые волосы до талии, сверкающие словно драгоценные камни; соблазнительные, как сам грех, глаза; изысканный наряд из серебристого китайского шелка, который подошел бы самой королеве... или графине.

– Поспеши с вином! – распорядилась графиня де Валлс, глядя не на меня, а сквозь меня, как привыкли смотреть на слуг знатные дамы, не видящие в них людей.

Неужели это та самая женщина? Я покачнулся, чувствуя, что мне тяжело дышать, но тут неожиданно появилась Роза и мигом привела меня в чувство.

– Эй, ты слышал, что приказала графиня? Подай господам вина!

Это ж надо, в одной комнате собрались две женщины, которые хотели выпороть меня, оскопить и убить! Ибо теперь я уже не сомневался, что хозяйка дома не кто иная, как Камилла де Валлс.

В глазах графини, конечно, промелькнула искорка узнавания. Могло ли быть, что она не признала во мне человека, забравшегося в колонии к ней в спальню и так пылко ее насиловавшего? Ну, честно говоря, Камилла могла и не запомнить лица мужчины, с которым боролась в темноте, но... Отбросим ложную скромность... в силах ли хоть одна женщина забыть лучшую промежность двух континентов? Да, она вполне может не помнить мою физиономию, хотя вряд ли забыла мой любовный молот, со сладострастной яростью вонзавшийся в ее похотливый страстоцвет. ¡Аy de mí! Этого только не хватало: под влиянием воспоминаний мой пушечный ствол вскочил, а тут еще, как назло, эти штаны в обтяжку.

Возможно, хозяйка дома с первого взгляда узнала меня, но не подала виду, опасаясь выдать французам. Что там говорил про графиню Касио? Захватчики думают, будто она на их стороне? Уж в колонии-то красотка, во всяком случае, точно шпионила в пользу Франции. Или нет? Она и тогда вполне могла вести двойную игру или специально прикидываться французской шпионкой, чтобы вывести на чистую воду предателей-испанцев. А беднягу Карлоса использовала втемную. Впрочем, не исключено, что, как и в случае с моим покойным другом, жестокость, проявленная французами по отношению к мирному населению, настроила ее против Бонапарта.

Возможен и еще один вариант: я угодил в ловушку, и поутру генерал вздернет меня на виселице напротив Цитадели и вороны выклюют мне глаза.

– Эй, – неожиданно подала голос Роза, – кончай размышлять о своем pene и подавай вино.

– Ты знала, что графиня – французская шпионка?

– Она патриотка. Давай пошевеливайся.

– Патриотка – да кто бы спорил? Только вот какой страны?

* * *

Весь вечер я крутился с подносами, обслуживая французских офицеров, и надоело мне это до чертиков. Наконец Роза велела мне отнести наверх самое лучшее вино и бренди из погребов графини, и я поднялся в ее покои. Роза отправилась со мной, доставив вина попроще и прихватив для караульных в коридоре изрядную порцию мяса с картошкой.

Караульные едва удостоили меня взгляда, когда я прошел мимо них с напитками для графини и ее особого гостя, генерала Юбера. Две верхние пуговицы на блузке Розы были расстегнуты, и то, что они открывали, привлекало всеобщее внимание. И мое в том числе. Что там ни говори, а все-таки мужчины – похотливые животные.

Я еще раньше видел, как прибыл Юбер, и, честно говоря, облик его меня совершенно не впечатлил. Изрядное брюхо нависало над ремнем: небось, будучи генералом, он не слишком утруждает себя физическими упражнениями.

А вот его портфель, напротив, произвел на меня глубокое впечатление: из великолепной, ручной выделки кожи, с искусно тисненными золотом гербами. Как говорил Касио, генерал никогда не расставался со своим портфелем и даже носил его сам, не доверяя следовавшему за ним адъютанту. Почти сразу по прибытии Юбер поднялся вверх по лестнице и исчез, а вскоре следом за ним отправилась и графиня. Согласно разработанному партизанами плану, она должна была усыпить генерала, опоив его чем-нибудь дурманящим, и впустить меня в комнату, чтобы я при свете свечи снял копию с интересующего нас документа. Но, как я уже говорил, мне эта затея с самого начала была не по душе, а теперь, когда графиня обернулась моей давешней Немезидой, я насторожился еще пуще.

К тому времени, когда я поднялся по лестнице, французские офицеры были пьяны: некоторые вообще впали в бесчувствие, другие развлекались со шлюхами или играли в карты в задымленном помещении.

Следуя инструкциям, я ждал перед боковой дверью, что вела в апартаменты хозяйки, когда генерал уснет и захрапит. Хорошо ему, а вот мне было не до сна – следовало побыстрее разобраться с документами и уносить ноги. Красавица графиня не внушала мне ни малейшего доверия, а Роза так просто раздражала. Меня никогда не подмывало отходить женщину хлыстом – пока я не связался с Розой.

Заглянув в замочную скважину, я сумел разглядеть не слишком много. Кровать стояла далеко слева, так что в поле зрения попадало только ее изножье. В комнате царил сумрак: половина свечей была погашена, остальные давали лишь тусклый свет. Я тихонько приоткрыл дверь настолько, чтобы можно было просунуть голову. Изнутри доносились звуки, свидетельствующие, что там занимались любовью, но что именно происходит на кровати, мне видно по-прежнему не было. Я опустился на пол, по-пластунски прополз по комнате и осторожно выглянул из-за стола.

Графиня оседлала генерала. Она была полностью обнажена, и ее восхитительные ягодицы я узнал с первого взгляда даже в этом сумраке. Генерал Юбер лежал на спине; его толстое, как у бегемота, пузо вздымалось волосатым холмом. Постанывая, Камилла ритмично приподнималась и опускалась, насаживая себя на его мужское достоинство и сладострастно извиваясь. По своему опыту я знал, что она мастерица изображать фальшивую страсть, да так убедительно, что способна уверить любого мужчину в том, будто у него garrancha из стали.

Вожделенный портфель стоял на столе, рядом с кроватью.

И тут с постели донесся странный звук. Я напрягся, прислушиваясь, и некоторое время не мог взять в толк, что это такое, а потом меня осенило – генерал храпит.

Лживые стоны графини смолкли, она прекратила свою любовную игру, воззрилась на уснувшего генерала, а потом окликнула его по-французски, но в ответ раздался лишь мощный, громоподобный храп. Графиня легонько похлопала любовника по щекам и снова назвала по имени.