Лакомые кусочки - Марго Ланаган

— Начинай, Фокс. И не церемонься с ним. Насколько я помню, этот измывался пуще других.

Остальные четверо стояли вокруг и удерживали истошно голосящую жену Стрэпа и ревущих мальчишек, легко отшвыривая их назад, точно отмахивались от назойливых мух.

Стрэп, который подвергся той же процедуре, что и Кливер, жалобно стонал, пока не лишился чувств.

— А что, неплохо мы его отделали, — сказал один из тряпичных двойников, вытирая руки о полы куртки, когда все пятеро через парадную дверь вышли на улицу, где уже собралась толпа разбуженных соседей.

— Да уж, визжал как резаный, — кивнул черный Хогбек. — Надо же, мне опять приперло. Глядите, я снова раскочегарился.

— Ох ты, как зудит и жжется! — воскликнул магический двойник Фокса и провел руками по накаленной добела булавке. Ззз-ззз-ззз, зашипели искры.

Делянка лесорубов, где ночевал Джозеф Вудман, находилась довольно далеко. Помимо него там были все его братья и две невестки, которые занимались стряпней.

— Эй, что за шутки? — не просыпаясь, пробурчал он, когда тряпичные мстители выволокли его из-под навеса. — Отвяжитесь, черт возьми! Дайте поспать!

Матерчатый Вудман содрал с Вудмана реального штаны.

— Полюбуйтесь на эту задницу, — усмехнулся он. — Белая, круглая, что твоя луна. Он-то и был зачинщиком, ребята. Преподайте ему хороший урок.

Все пятеро навалились на Вудмана, каждый со своей огромной булавкой. На шум выскочили братья и невестки. Те, что посмелей, остались смотреть отталкивающее зрелище, другие поспешили скрыться в кустах. Кто-то бросился на выручку Джозефу, но оказалось, что странных двойников совсем непросто схватить; к тому же на ощупь они пугающе отличались от живых людей, так что удержать их никому не удалось. Когда процедура завершилась, матерчатые фигуры выбросили свою жертву из круга, словно изжеванную собаками рванину. Негромко переговариваясь, они побрели прочь, и еще долго за деревьями мелькали клочки белой и черной ткани.

Следующим на очереди был Лицетт Фокс, мелкий и пронырливый. Лишь мать оказалась свидетельницей его позора, однако и ей, и сыну сполна хватило унижения.

— Мм-м, — смачно почмокал губами его двойник, после того как вылез через окно спальни на крышу. — Славная попка, тугая. Он почти удовлетворил меня, почти загасил жар.

— Побереги силы, — проворчал бархатный Хогбек, выбираясь следом. — Самое лучшее впереди. Распали как следует свою булавку, последний доставит нам немало удовольствия.

Итак, матерчатый отряд направился к Хогбеку-младшему. Его они нашли с сигарой в зубах, за карточным столом в компании ближайших приятелей. Достойный джентльмен усердно просаживал состояние и доброе имя, доставшиеся ему от отца, который потратил всю жизнь, чтобы заработать и то и другое.

Завидев тряпичную компанию на пороге гостиной, Хогбек подскочил в кресле от негодования, но едва узрел свою копию — странно одетую, с раскаленной докрасна гигантской булавкой, испускающей явственный запах горелого, — возмущенное «Как вы смеете!» замерло у него на губах.

— О-о, какой красавчик! — зловеще промурлыкал двойник Фокса.

— Этот ничем не лучше остальных, — рявкнул тряпичный Хогбек и шагнул вперед. — Только возни больше с его богатым нарядом. Начнем, ребята!

Они окружили его впятером и на глазах у всех богатых торговцев города, а также их дам — тех, что прибежали из соседней залы и не упали в обморок при виде открывшейся картины, — сдернули с Хогбека его расшитые панталоны и выдали ему ровно ту же порцию увечий, боли и стыда, которая досталась от него Лиге в ветхой отцовской хижине много лет назад.

— Дело сделано, — объявил тряпичный человек, отстранившись от задницы Хогбека, который тут же безвольно обмяк и рухнул на пол, пачкая кровью роскошный турчанский ковер. Ошеломленные мужчины разом зашумели, принялись лупить подсвечниками по тряпичным головам, дамы, визжа и спотыкаясь, бросились вон из гостиной. Матерчатые двойники невозмутимо засунули потускневшие булавки обратно — то ли в штаны, то ли в тряпичную плоть, из которой были сделаны. Пройдя сквозь окно и стену, пятерка покинула особняк и резво зашагала в верхнюю часть города. Утром некоторые очевидцы утверждали, что тряпичные фигуры, напротив, спускались вниз по склону; другие клялись целомудрием матери-настоятельницы, что все пятеро разбрелись в разные стороны; третьи божились, что загадочные двойники взмыли в воздух на перепончатых крыльях, вспыхнули огнем и рассыпались в прах.

На самом деле тряпичный отряд добрался до дома Энни Байвелл, вошел внутрь, скользящей походкой миновал переднюю гостиную и через ее стену беспрепятственно проник в мастерскую. Фигуры уменьшились, плоть растаяла, осталась лишь ткань; они забрались на лавку и оттуда всползли на стол.

— Славно потешились! — сонно проговорил двойник Хогбека-младшего, чей голос стал тоненьким, как у младенца.

— Угу, — пропищала другая фигурка, вытащив из штанов булавку и прикалывая себя ею к столу. — Доброй ночи, братцы.

Все остальное, что они говорили, напоминало щелканье ножниц и шелест ткани. Один за другим человечки через причинное место пришпиливали себя к деревянным доскам столешницы, съеживались и расплющивались, пока не стали точно такими, как их вырезала Эдда. Наконец они затихли: пять матерчатых силуэтов на столе в пустой комнате, плоских и безмолвных. Булавок в темноте видно не было.

На следующее утро Бранза с матерью вышли из дому, собираясь на ферму за молоком и творогом.

— Чем-то пахнет, — заметила Бранза, когда Лига затворила дверь.

— И правда, — потянула носом Лига.

С одного конца улицы на другой промчался двоюродный брат Иво Стрэпа, а на рыночной площади царило необычное для столь раннего часа оживление.

— Ночью у кого-то сгорел дом?

По пути мать и дочь то и дело поднимали глаза к небу — не видать ли дыма? — и прислушивались к обрывкам разговоров. До них донеслись слова «констебль», «нападение» и фраза «…даже в дом к Хогбеку!». У входа в кузницу толклась небольшая толпа — люди возбужденно гудели, но, завидев приближающихся женщин, умолкли. Некоторые прохожие, видимо, чем-то напуганные, торопливо пробегали мимо, другие перешептывались и прятали смешки.

— С добрым утром, Лига! С добрым утром, Бранза! — поздоровалась вдова Темс, одетая в добротное полотняное платье, которое пошила для нее Лига.

— Что случилось, вдова? — Лига отвела соседку в сторону. Бранза последовала за ними, желая узнать новости. — Все суетятся, точно муравьи в разворошенном муравейнике, да еще в такую рань!

— Вы ничего не слыхали ночью?

— А что такое?

— У Хогбеков стоял такой гам, что даже я проснулась!

— Кто-то напал на него?

— И не только на него. Называют и Кливера, сына мясника, и одного из этих прохвостов Стрэпов — кажется, Вивиуса или Иво, его брата.