Тени Королевской впадины - Владимир Михановский

Комиссия определила место, с которого сорвались в пропасть Педро и Рамиро. Росший рядом куст был сломан и почти вырван, а это явно свидетельствовало о борьбе. Значит, скорее преступление, чем несчастный случай. Несколько веток были свежеизломаны. Во всяком случае, необходима была специальная экспертиза.

Гробы с телами Рамиро и Педро были установлены в рабочем клубе, и тысячи горняков прошли мимо них в угрюмом молчании. Мало кто верил в несчастный случай. Большинство считало, что совершилось преступление, и люди с нетерпением ждали, к каким выводам придет следствие.

Был среди прощавшихся и Миллер. Его неудержимо тянуло посмотреть на погибших.

Последние события на медеплавильном комбинате потрясли Талызина. Он пришел в зал, битком набитый народом, сразу после смены. Митинг уже закончился, в зале стояла тишина. В скорбном молчании люди подходили к импровизированному возвышению посреди зала, возлагали цветы и так же молча отходили.

Случайно заметив впереди, в гуще народа человека, с которым столкнулся на каменной лестнице в памятную ночь, Талызин направился в его сторону. Он и сам сейчас не смог бы объяснить, что заинтересовало его в этом человеке. Однако человек, заметив, что к нему направляется Талызин, начал проворно пробираться к выходу, расталкивая молчаливых людей. В руках он держал великолепный букет, который забыл или не успел положить к изголовью погибших.

Талызин махнул ему рукой, но человек с букетом сделал вид, что не заметил жеста.

«Странно, — подумал Талызин, — словно боится меня…»

Со времени гибели Педро и Рамиро прошло четыре дня. На комбинате шло следствие. Вызывались и опрашивались десятки и сотни людей, технические эксперты скрупулезно обследовали каждый клочок злополучной горы Вигвам. К несчастью, в ночь после происшествия прошел дождь, смывший следы и окончательно запутавший дело.

Гуимарро препроводили в столицу.

Миллер затаился. Он твердо решил: как только страсти, вызванные трагическим происшествием, поутихнут, приступить к решительным действиям.

Складывается все неплохо. Один из ближайших помощников президента погиб, сорвавшись со скалы. Другой оклеветан. Миллер велел своим приспешникам распускать слухи о том, что, дескать, дело ясное — Франсиско Гуимарро и есть единственный убийца Рамиро и Педро. Вот они каковы, те, кому народ доверил власть! Грызутся за эту самую власть, как пауки в банке.

В общем, плод созрел — пора срывать его! Довольно кустарщиной пробавляться.

Сначала нужно добраться до усадьбы Шторна — хорошо, если сам Шторн не будет об этом ничего знать. Необходима основательная сумма — тогда все пойдет как по маслу.

Следующий шаг после усадьбы Шторна — Ильерасагуа. Вместе с подпольной лабораторией его придется перебазировать в другое место, более безопасное. Конечно, это недешево обойдется, но другого выхода нет. Директор намекнул, что, по его данным, полученным от верных людей в Санта-Рите, к Ильерасагуа начинают подбираться. Нужно опередить народную полицию. Ильерасагуа ему необходим.

Очень настораживало Миллера, почему Иван Талызин в зале клуба пробивался к нему сквозь толпу. После этого тревожного эпизода он до самого отъезда решил сидеть дома, не высовывая носа, чтобы исключить ненужные случайности. Небольшие прогулки он позволял себе только поздними вечерами.

Талызину не спалось. Заунывно гудел над ухом невидимый комар, было душно.

Талызин решил пройтись и вышел из дому. Луна живо напомнила ему ту удивительную ночь, когда он возвращался из Санта-Риты.

Вдали возвышалась небольшая площадка, вырубленная в скале Талызин решил подняться на нее. На ней, по крайней мере, можно сделать несколько шагов по-человечески, вместо того чтобы карабкаться по лестницам. Площадку окаймляли несколько карликовых сосен, изогнутых от постоянно дующих ветров. Талызин любил здесь бывать. Он прошелся по площадке и сел на камень, окруженный кустарником, задумался.

Размышления Талызина прервал легкий шум. Кто-то не спеша поднимался по лестнице. Нашелся, значит, еще один любитель ночных прогулок.

Талызин сидел так, что со стороны лестницы его не было видно.

Луна не успела еще подняться высоко, свет от нее падал сзади человека, который шел вверх, и черты лица его разобрать было невозможно — они находились в тени.

Плечи… Человек развернул их так, словно набрал полную грудь воздуха. Подобным образом держал плечи Карл Миллер, тот самый…

«Ну, повернись, покажи лицо», — мысленно молил его Талызин. Однако человек, наполовину выросший над площадкой, застыл на лестнице, чуть склонив голову набок, словно гончая. Тот Миллер тоже склонял голову набок, когда к чему-либо прислушивался.

«Неужели он?!» Талызин испытывал сильнейшее искушение вытащить из кармана коробок и чиркнуть спичкой, чтобы рассмотреть лицо человека. Но сдержал себя, притаился, продолжая наблюдать.

Убедившись, что перед ним никого нет, человек преодолел несколько последних ступенек лестницы и вошел на площадку.

Талызин всматривался до боли в глазах, но лицо человека продолжало оставаться в тени.

Насвистывая что-то бравурное, неизвестный сделал не сколько шагов, повернулся. Талызин едва не вскрикнул от разочарования: перед ним стоял человек, которого он встретил несколько дней назад на лестнице. Но при чем тут Миллер?..

Талызин решил было с ним заговорить, но в этот момент человек запел. Это была сентиментальная немецкая песенка.

Ах, мой милый Августин,

Августин, Августин,

Все прошло, прошло…

Человек пел вполголоса, сложив руки на груди и мечтательно глядя вдаль.

Эту песенку и этот голос Иван знал хорошо… В памяти всплыла многократно виденная и пережитая картина экзекуций в немецком концлагере. Талызину даже почудились свист плетей и стоны истязаемых.

Ничего не подозревавший Миллер перестал петь, посмотрел в небо, закинул руки за спину таким знакомым Талызину жестом.

Иван шевельнулся.

— Кто здесь? — спросил Миллер настороженно.

Талызин поднялся и вышел из-за кустарника.

Миллер прошептал:

— Иван…

— Хорошая у тебя память, — усмехнулся Талызин.

— Что вам нужно? — спросил Миллер, стараясь овладеть собой.

— Должок за тобой.

Миллер попятился.

— Теперь ты от меня не уйдешь, — сказал Талызин и сделал шаг вперед.

— Послушай, Иван, я заплачу, я заплачу тебе… — пробормотал Миллер.

— Теперь точно заплатишь. Сполна за все заплатишь! — произнес Талызин.

Прошло всего несколько мгновений, однако их оказалось достаточно, чтобы Миллер сумел прийти в себя.