Тайна портрета герцогини Розы - Кирьян

Эмиля. Де Краулье просили наказать парня, а де Санроу, Франибег и даже Жанна вступились за него. Королю пришлось закончить дело в пользу Эмиля, так как у парня были слишком известные родители, а бабушка его — Мария и вовсе сестра Патрика Шуностье. Всё закончилось хорошо, но не для всех. Рауля отправили в тюрьму за все его деяния. Остальных Винсонтов пощадили, так как они не были помешаны на мести, но их пересели с родных территорий в более отдалённое место.

Мартин и Ева слёзно извинялись, но Сара решила, что никогда не сможет их простить. Она больше видеть их не хотела, поэтому и их отослали подальше, в их прошлую страну.

Какое-то время Сара жила у Жанны, так как пребывать у себя дома она ещё не могла морально, а у других ей было либо некомфортно, либо смущающе.

Однажды девушка пила чай вместе с бабушкой. Рядом бегал новый четвероногий друг — Сахарок, названный так из-за белой шерсти. Жанна о чём-то щебетала, пока девушка думала о своём.

— Графиня, скажите… Почему Вы вступились за герцога Эмиля? — спросила она.

Старушка загадочно улыбнулась.

— Я думаю, он поступил правильно. Леопольд сделал всё в своей жизни, чтобы не вызывать и капли сожаления к нему… Да и Эмиль мне ближе… — таинственно ответила бабушка, попивая чаек.

Сара задумалась. Она имела ответы почти на все вопросы, но ей надо было узнать кое-что у Жанны.

— Графиня, Вы когда сказали, что Вам жаль. Мы тогда говорили про герцогиню Розу. Можете ли Вы рассказать мне о том, почему Вам было жаль? — умоляюще посмотрела на бабушку Сара.

Жанна с лёгкой улыбкой кивнула головой.

— Почему же мне было жаль… Потому что когда-то очень давно я притворилась другим человеком… — виновато склонила голову бабушка.

— Кем? — удивилась Сара.

Жанна подняла на девушку свои зелёные глаза. Её словно током ударили, когда она поняла, кем притворилась графиня.

— Её глаза были зелёными… Он любил её глаза. Он любил её всю. Однажды он так напился, что начал бредить. Посмотрев в мои глаза, он принял меня за нее, а я не стала отрицать. Когда-то он спас меня и в каком-то роде начал волновать моё сердце. Я не ревновала его, не любила, но в тот миг поддалась соблазну и притворилась той, кого он любил больше жизни, — созналась Жанна.

Сара потеряла дар речи. В её картине нарисовалась ещё одна деталь, отвечающая на прошлые вопросы.

— Вы притворились герцогиней Розой и были с Вениамином? — уточнила девушка.

Жанна кивнула.

— Мы с ним провели одну ночь, из-за чего потом Ноа обозлился на герцога и вызвал на дуэль. Конечно, он не смог выиграть у главнокомандующего Франции и погиб. Его Светлость и так корил себя за ту ночь, так ещё и подчинённый погиб от его руки, хотя он этого не хотел. Ему стало ещё хуже… Я же делала всё, чтобы больше не пересекаться с Его Светлостью, — поникла бабушка.

Сара мысленно оглядела весь жизненный путь дедушки. У неё сердце сжалось от жалости.

— Но это не всё… Это было началом моих сожалений, потом я всю жизнь переживала о другом, — созналась Жанна, заинтересовывая собеседницу ещё больше.

— Что ещё Вас беспокоит? — спросила Сара.

Жанна монотонно сделала глоток чая.

— Я не смогла стать хорошей матерью и бабушкой… — прохрипела она.

— Что? Но у Вас же были такие хорошие отношения с дочерьми и внуками. Были… — осекла себя Сара, вспомнив, что одна её дочь мертва, а внук в тюрьме.

Жанна вновь таинственно улыбнулась.

— Я не смогла стать хорошей матерью ни дочерям, ни ещё одному ребёнку, — на словах о ещё одном ребёнке улыбка графини стала шире.

— О чем Вы? У Вас есть ещё дитя? — раскрыла глаза девушка.

— Есть. Я не смогла стать ему настоящей матерью, потому что все считали его сыном другой, но он был моим… Мне пришлось его отдать, но я старалась помогать ему и быть рядом. Он знал, что я его мама, но обратиться ко мне, как к маме, не мог. Я даже забывала и бросала своих дочерей, чтобы быть с сыном. А его сын — мой внук стал для меня роднее, чем дети моих дочерей. Так ещё и между семьями сына и дочерей была неприязнь из-за прошлого… Я — отвратительная мать, — у бабушки заслезились глаза.

Сара подала платок ей. Теперь она поняла всё. Она уже знала, про кого говорит бабушка. Кто её сын и внук.

Дни шли. В стране всё начало приходить в порядок. Только де Краулье никак не успокаивались. Ходили слухи, что они хотят восстать против де Санроу. Говоря про де Краулье, подразумевали Клавдию и Андрэ. Жизель почему-то была спокойна, зная, что её внука убил Эмиль. Она не злилась. Вениамин же стал совсем плох. Жизнь покидала его. В один прекрасный день он позвал тех, кого хотел увидеть. В их числе была и Сара. Девушка зашла в покои бывшего герцога в Изумрудной усадьбе.

— Ваша Светлость… — постучалась она.

— Проходите, мадемуазель, — просипел мужчина.

Сара присела на стул рядом с кроватью Вениамина. Дедушка совсем исхудал, глаза его запали.

— Я слышал, что случилось… Надеюсь, Вы не вините себя? — положил костлявую руку на руку девушки дедушка.

— Нет, — покачала головой Сара.

— Правильно… Виноваты не Вы, а он… Его намерения были ужасны… Вы бы знали… — еле говорил он.

— Я знаю… Ваша Светлость, я знаю всё. Я знаю Ваше прошлое, про Ваше проклятие, про герцогиню Розу… — созналась девушка.

Дедушка весь встрепенулся. На мгновение к нему вернулась жизнь. Его что-то взбудоражило.

— Вы знаете про Розу? Вы знаете, что я сделал? — переспросил он.

— Да. Я выяснила всё… — подтвердила Сара.

Дедушка обхватил кисть собеседницы уже двумя руками.

— Если Вы знаете… Тогда, пожалуйста, возненавидьте меня… — удивил своей просьбой Вениамин.

— О чем Вы? Зачем? — не поняла Сара.

Лицо Вениамина изобразило боль.

— Они все… Все говорили, что я поступил правильно, что так и должно было быть, что это жертва ради чего-то большего, но… Я так хотел, чтобы меня возненавидели… Хотел, чтобы меня ругали, били, кричали на меня. Я хотел, чтобы меня осудили за то, что я собственными руками сделал такое со своей любимой. Пожалуйста, скажите, что я виноват, что ужасен… Я больше не хочу слышать, что поступил правильно… — из глаз его потекли слезы.

Сара с сожалением смотрела на дедушку.

— Вы хотели этого? Хотели сделать то, что сделали? — спросила она.

Мужчина покачал головой.

— Нет-нет! Я не хотел! Я пытался справиться с проклятием, пытался бороться, думал, что у