Ангелы полуночи - Норма Бейшир

– Гляди под ноги!

– Какого черта? О чем ты? – рассердилась Эшли, однако приглядевшись, заметила тусклый световой луч, проходящий у самого пола от одной стороны дверной коробки до другой.

– Перешагни через него.

Сейф в библиотеке оказался самым заурядным, и они без труда открыли его. Как обычно, Коллин сгреб все бумаги и драгоценности и передал Эшли, а она убрала их в сумку.

– Вот видишь, как все просто? – сказал Коллин, закрыв сейф. – Теперь можно…

Он неожиданно смолк, заметив свет фар приближающегося автомобиля.

– Кто-то пожаловал! – Коллин бросился к книжным полкам и принялся лихорадочно скидывать на пол книги, разыскивая рычаг, который позволил бы открыть потайной ход. – Нашел! Пошли!

Панель скользнула в сторону, а Коллин схватил Эшли за руку и втащил ее в потайной ход, торопясь сделать это до того, как панель снова закроется.

– Куда он приведет нас? – спросила Эшли, когда они мчались по темному туннелю, почти ничего не видя перед собой.

– Сворачивай сюда. – Коллин подтолкнул ее в нужном направлении. – Это ответвление должно выходить прямо к стене.

– Должно? – Эшли уже почти задыхалась.

– Ладно, я так думаю.

Они взбежали по ступенькам, и Коллин с силой распахнул дверь. Стена и вправду оказалась футах в тридцати, но в отдалении послышался собачий лай.

– Откуда тут собаки? – спросила Эшли, хватая ртом воздух.

– Не знаю. Но лучше нам поскорее убраться отсюда.

Они понеслись не чуя под собой ног и в мгновение ока взобрались на стену. Уже на пути к фургону Эшли оглянулась и увидела силуэт человека, стоящего на стене и целящегося в них из пистолета.

– Стой! – закричал он.

С перепугу Эшли выронила сумку и наклонилась, чтобы поднять ее. Коллин тоже обернулся, заметил преследователя и пистолет, сверкнувший в его руке.

– Берегись, Эш! – закричал он, инстинктивно прыгнув вперед и толкнув ее так, что она упала.

В то же мгновение послышался выстрел, и Коллин рухнул на землю. Эшли поднялась на ноги, понимая, что в него попали.

– Коллин! – закричала она.

– Уходи, Эш! Беги к фургону! – прохрипел он, зажимая ладонью рану на правом плече.

– Я никуда не уйду без тебя! – Она тянула его вверх, помогая подняться. – Вставай, Коллин… Ты можешь сделать это!

– Уходи! – Он скривился от боли.

– Только вместе! – Теперь Эшли просто тащила его – до фургона оставалось совсем немного.

– Я мешаю тебе…

– Стойте, или буду стрелять! – послышался новый окрик.

Будто не слыша его, Эшли одной рукой открыла заднюю дверцу фургона и помогла Коллину забраться внутрь. В этот момент человек спрыгнул со стены и побежал в их сторону. Эшли быстро захлопнула дверцу, уселась за руль и отъехала, не обращая внимания на выстрелы, посланные вдогонку.

– Тебе нужно в больницу, – сказала она Коллину, выезжая на шоссе.

– Ничего не… получится… Даже приближаться к больнице… нельзя, – процедил он сквозь зубы. – Доктора обязаны фиксировать огнестрельные ранения… и сообщать о них в полицию.

– Что же делать, черт возьми? Просто сидеть сложа руки и ждать, пока ты истечешь кровью? Тебе нужен врач!

– Поезжай… в Морской Утес…

– И какой толк? – Голос Эшли звучал сердито, но душу терзало беспокойство.

– Генри во время войны… был медиком… – простонал Коллин. – Он сообразит, что делать…

– Надеюсь. – Эшли развернула фургон и помчалась домой.

Эшли стояла в двери, глядя, как Гаррисон перевязывает Коллину плечо. «Слава Богу, с ним все, похоже, в порядке», – думала она, трепеща от страха и волнения.

Кошмарная ночь!.. Перед ее глазами еще маячил человек на стене, его пистолет поблескивал в лунном свете. В ушах до сих пор звучал грохот выстрела, свалившего Коллина на землю. Все последующее: как она втаскивала его в фургон, как по дороге умоляла отправиться в больницу – помнилось смутно. Ей было так страшно! Страшно не довезти его живым.

– Какое счастье, что ваш отец не видит всего этого, Коллин. – Голос Генри Гаррисона ворвался в мысли Эшли. – Он никогда не простил бы мне, что я участвую в этом безумии.

– Сердишься, что вытащили тебя из постели, дружище? – с усмешкой ответил Коллин, и голос его звучал почти как обычно. – Надеюсь, ты простишь нам беспокойство.

– Беспокойство? – с легким пренебрежением переспросил Гаррисон. – За столько-то лет, Коллин, я уже привык к вашим ночным похождениям.

Эшли шагнула вперед.

– С ним все будет в порядке, Генри? Все сделано как надо?

Гаррисон устало улыбнулся:

– Смерть ему не грозит. Будет как новенький. Хотя, по правде говоря, я не уверен, что это можно считать поводом для радости.

– Генри мучается со мной с тех пор, как я под стол пешком ходил, – заметил Коллин, – но, слава Богу, пока выдерживает.

– С вами всегда было много проблем, – сказал Гаррисон, неодобрительно глядя на него. – Помните, как в десятилетнем возрасте вы сломали ногу, свалившись с дерева, откуда подглядывали за служанкой? Не хочу смущать вас, вдаваясь в детали относительно того, что именно так заинтересовало вас тогда. – Он повернулся к Эшли. – Ни дня в своей жизни он не болел, даже не простуживался никогда. Ломал кости, да. Был ранен. Один раз холодным оружием и два, а теперь уже три – огнестрельным. Но никогда не болел. Родители почему-то опасались, что он плохо кончит. Иногда мне кажется, что, наверное, у них были на то основания.

– Мой отец никогда не ошибался, – заявил Коллин. – Точнее, он допустил в своей жизни лишь одну ошибку, но она оказалась роковой. Возмездие последовало незамедлительно – он погиб и, к несчастью, прихватил с собой мою мать.

Эшли вышла вслед за Гаррисоном в коридор.

– Скажите мне правду, Генри. С ним действительно все будет нормально?

– Конечно. Но при одном условии – если нам удастся сдерживать его достаточно долго, чтобы рана зажила. Пуля вошла неглубоко, но необходимо проследить, чтобы не попала инфекция.

– Спасибо. – Эшли даже не пыталась скрыть облегчения. – Спасибо. Вы успокоили меня.

Вернувшись в спальню, она присела рядом с Коллином на постели.

– Очень больно?

Он покачал головой.

– Генри дал мне что-то… Сейчас я вообще не чувствую боли.

– Мне кажется, ты обеспокоен.

– Да, – кивнул Коллин. – Этот человек на стене… Ты не разглядела его лица?

– Было слишком темно. Я только и видела, что пистолет. И этого зрелища мне не забыть до конца моих дней.