Заколдованная - Элизабет Лоуэлл

Саймон наблюдал, как две фигуры поднимались на холм Их очертания на фоне туманного, но странно яркого неба было почти невозможно видеть. Саймон рукой заслонил глаза от этого света, вроде бы мягкого и в то же время такого яркого, что на глаза навертывались слезы, если пытаться смотреть прямо. Наконец ему удалось протереть глаза.

Но Эрик и Кассандра исчезли.

Саймона охватил озноб, прежде чем он успел сообразить, что они, должно быть, спустились по дальнему склону холма и таким образом исчезли у него из глаз. Зло выругавшись, он быстро моргнул несколько раз и прищурился против света.

На холме никого не было.

Его лошадь всхрапнула и дернула повод. Саймон взглянул на жеребца, понял, что тот просто хочет пощипать травы, и стал снова смотреть на холм.

Фигуры Кассандры и Эрика опять появились на фоне неба. Их очертания на мгновение заколыхались, словно это были отражения на чуть тронутой рябью поверхности пруда.

Саймон моргнул.

Когда он снова посмотрел на холм, то оказалось, что Эрик и Кассандра возвращаются, тихо разговаривая о чем-то. С искрящегося серого неба стрелой слетел сокол и уселся к Эрику на запястье.

— Что вы узнали? — нетерпеливо спросил Саймон.

— Эмбер была здесь, — ответила Кассандра.

— И что же?

— Она отсюда ушла, — сказал Эрик.

— Но твой волкодав не взял след, — возразил Саймон.

— А твоим собакам в Блэкторне это удалось? Саймон прочистил горло.

— Где же Эмбер?

Эрик взглянул на Кассандру. Наделенная Знанием женщина заплетала волосы трясущимися л алыдами.

— Где Эмбер? — грубо спросил Саймон у Кассандры.

— Я не знаю.

— А что говорит тебе твое Знание?

— Нечто, чему я едва смею верить.

— Громы небесные, — прошипел Саймон сквозь зубы. — Да говори же, наконец!

— Она пошла по пути друидов, — произнесла Кассандра.

— Тогда за ней!

— Мы не можем.

— Но почему?

Кассандра повернулась к Саймону и посмотрела на него блестящими серебристыми глазами.

— Ты не обладаешь Знанием и поэтому не понимаешь, — проговорила она. Да и не желаешь понимать. Ты ведь презираешь все, что менее осязаемо, чем меч.

С каким-то рычанием Саймон прыгнул в седло. Скоро трое всадников скакали обратно к замку Каменного Кольца еще быстрее, чем когда выехали из него.

— Ну, как Дункан? — в один голос спросили Доминик и Саймон у Мег.

Из большого зала, где она сидела, Мег заглянула в дверь личных покоев лорда. Дункан сидел там за столом, слушая печальные мелодии Арианы и уставившись на драгоценный старинный подвесок, который раньше носила Эмбер.

Во всяком случае, Мег думала, что внимание Дункана было поглощено именно этим занятием. Его согнутые ладони окружали подвесок, охраняя его и пряча, словно маленький огонек от ветра.

— Дункан все в том же состоянии, что и вчера, — ответила Мег. — Если я заговорю с ним достаточно громко, он отвечает. В остальное время он ни на кого не обращает внимания, исключая Доминика, перед которым чувствует себя в долгу.

Саймон сморщился.

— Проклятье! Это похоже на то, как если бы у него вовсе не было…

— Души? — подсказала Мег.

— Если и не души, то определенно никаких чувств, — заметил Доминик.

— Это расплата за то, что человек, чтобы выжить, держит в заточении большую часть своего „я", — сказала Мег. — Ты должен бы это понимать, муженек. Ты и сам однажды сделал то же самое.

— Верно. Но это было еще до того, как я встретил тебя. Дункан же уже встретил свою колдунью. Если он так много режет от себя, чтобы жить… — Доминик пожал плечами. — Боюсь, что это будет как незаживающая рана, которую излечит только смерть.

Саймон пробормотал себе под нос что-то о том, как глупо отдавать столько от себя женщине, и прошел в покои лорда. Мег и Доминик вошли следом за ним. Даже когда все они остановились перед Дунканом, он не оторвался от созерцания янтарного подвеска.

— Он околдован, — резко бросил Саймон.

— Он околдован не больше, чем Доминик, — возразила Мег, — Сердце, и тело, и душа Дункана выбрали себе пару вопреки данной им клятве. И эта пара не Ариана.

— Да, — согласился Доминик. — Боюсь, что ты права. Мучения Дункана только начались.

Саймон посмотрел на норманнскую наследницу с фиалковыми глазами, исторгавшую столь печальные мелодии из тугих струн арфы.

— Неужели ты не знаешь никаких напевов повеселее? — спросил он. — Этот таков, что и камень разжалобит.

Ариана взглянула на него и отложила арфу, не говоря ни слова.

— Дункан, — позвал Доминик.

Тихий голос Доминика сразу завладел вниманием Дункана. Он отвел глаза от спрятанного в ладонях подвеска.

— Я не могу спокойно смотреть, как ты гибнешь. Я освобождаю тебя от всех обязательств по отношению ко мне, — четко произнес Доминик. — Твой брак с Эмбер действителен. Таким он и останется.

Пальцы Дункана крепче сжали цепочку от подвеска, и кусочек янтаря шевельнулся на столешнице. Дункан снова посмотрел на камень. Он потускнел, словно истерся от долгого пребывания в руках.

Однако Дункан дотронулся до него лишь один раз. От горя, которое тогда ощутил, у него подкосились ноги и он рухнул на колени.

С того мгновения он старательно избегал прикасаться к янтарю.

— Я не освобождаю себя ни от каких обязательств, — сказал Дункан.

Его голос, как и глаза, казались безжизненными. Но убежденности ему хватало и в голосе, и в глазах. Он действительно говорил то, что думал.

— Не будь… — начал Доминик.

— Если ты не получишь в союзники замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан, не слушая Доминика, — то Блэкторну скоро придется воевать со Спорными Землями.

Доминику хотелось отрицать это, но он не мог. Ему очень нужны были союзники, потому что он не мог позволить себе роскошь нанять еще рыцарей — сначала надо было поднять Блэкторн из запустения, в какое он был ввергнут предшественником Доминика.

— Без приданого Арианы я не смогу удержать замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан. — И ты не можешь дать мне денег, не ободрав Блэкторн до костей.

Ответом было лишь тихое проклятие, вырвавшееся у Доминика.

— Через пять дней я обвенчаюсь с Арианой, — закончил Дункан.

— Нет! Я не допущу, чтобы ты влачил это полуживое существование, — решительно возразил Доминик. — Или полумертвое, что вернее.

— Это не в твоей власти. Ты мне больше не лорд.