Звезды МУРа. Золотой век московского сыска - Эрик Котляр

По спецзапросу в МУРе узнали, что у Андрея два брата, он третий, самый младший. Все трое судимые.

Серия прекратилась. Нападений на женщин больше не было. Когда серия прекращается, собирать доказательный материал очень трудно. И, хотя работа продолжалась, ничего нового добавить к базе оперативники уже не могли.

Изнасилования молодых женщин повторились снова в 2009 году и сигналы о них поступали до конца 2010 года.

За это время многое изменилось в структуре МУРа. Александр Пономаренко, как проявивший себя сотрудник, пошел на повышение, отделение по преступлениям сексуальной мотивации превратили в полноценный отдел. Руководство им принял Дмитрий Дроздов, офицер с большой практикой раскрытия убийств и борьбы с бандитизмом. А дело маньяка на северо-востоке Москвы, который вновь напомнил о себе, попало к двум муровцам — Сергею Алабину и Давиду Саакяну.

Маньяк продолжал «развлекаться» в прежнем духе — нападал со спины на свои жертвы (фактор внезапности), отбирал украшения, насиловал и исчезал, не оставляя генетических следов и шанса для сыщиков. Но в одном эпизоде полицейским повезло — биослед все же они обнаружили.

Но теперь встала новая проблема, надо было провести экспертизу на ДНК, чтобы установить истинного маньяка. А для этого нужен был сам Андрей.

В Воронежскую область выехали два сотрудника МУРа: Давид Саакян и Олег Пауков.

На месте их ждало ещё одно открытие. Деревушка, где живут братья, по словам местных полицейских, весьма самостийная. Там свой «партизанско-общинный строй» со странным уставом жизни, где не признают ни законов, ни полицию. Если у местных обитателей возникают проблемы, их решают самостоятельно с помощью обреза, без обращения к полицейским. Участкового там вообще не считают представителем власти, как не признают и саму власть. В общем, что-то вроде маленького «Гуляй-Поля» времени Махно…

Интересно, сколько ещё таких местечек сейчас в российской глубинке? Местные полицейские рассказали москвичам — когда возникает необходимость в проведении в поселке следственно-оперативных действий, а там постоянные убийства и перестрелки, оперативники приезжают туда в сопровождении автобуса, набитого омоновцами. Вот о таком ожидающем их сюрпризе москвичи узнали от местных коллег.

В деревушку муровцы нагрянули ранним утром. Но провинция это не мегаполис. Тут слухи летят по воздуху сами. Андрея в поселке не оказалось. К розыску беглеца подключилась Москва. В местном угро помогли поставить на прослушку телефоны двух братьев, устраивали круглосуточные засады, но беглец так и не появился.

Тогда эстафету розыска приняли у МУРа сотрудники министерства. Вся полиция Воронежской области, как говорят, «стояла на ушах». И в одном укромном месте обидчика московских женщин всё же обнаружили.

Это было как в кинофильме. На заре дом окружили, но он, как настороженный зверь, почуял опасность, выскользнул в одних трусах через окно на задний двор. Перемахнул через забор и припустил по полю. Поймали его уже на опушке, ещё немного и он бы так и исчез в густой волчьей чащобе

Из воронежской полиции его забирали муровцы и доставили в Москву.

…Все-таки зря критикуют теорию Ломброзо, доказавшую, что криминальные наклонности закладываются от природы. У этого типа, характерного по всем признакам Ломброзо, нет образования, он не начитан и вообще безграмотен… Но также как и при своих нападениях на жертвы, он выработал особые приемы запутывания следов, так и во время следственных действий придумывал способы, чтобы помешать следователю приводить улики в логическую схему. То вдруг отращивал бороду, то представал перед жертвами на опознании лысым, то с усами, то без них, чем сбивал с толку пытающихся его вспомнить женщин. Трудно сказать, почему подобное разрешают подследственным российские законы? Хотя это точно потворствует преступникам разных видов…

Один только раз он попытался стать человеком, когда вдруг увидел понравившуюся девушку. Но скользкая дорожка, по которой он шел всю жизнь, так его и не отпустила. Выбирай — или ты нормальный парень, вызывающий интерес у девушек, или насилующий их маньяк. А вот флиртовать и насиловать не получится. Тут уж точно дорога дальняя, хоть с бородой или без неё.

Новые времена, новые понятия. Преступный мир всегда тянулся за государством и старался ему подражать. В своей организации криминальных структур, в процедурах посвящения в воровской сан с рекомендациями претендента от заметных деятелей воровского движения. В периодических съездах и пленумах главарей крупных преступных объединений, во время которых вырабатываются решения и правила общей воровской практики, выносятся приговоры нарушителям и, наоборот, ставят в пример братве прилежных и способных последователей свода воровских законов. Заслушивают отчёты «положенцев» и «смотрящих» и внимательно сохраняют баланс «воровского блага» как в местах заключения, так и в региональных филиалах, отданных под слово доверенным авторитетам.

Сегодня сохранить выработанную годами конституцию воровской жизни стало трудно. В криминальную деятельность России буйно вторглась этническая преступность со своими национальными и религиозными представлениями о чести, долях, поведении и, главное, полным отрицанием пирамиды правил, принятой и разработанной в России, ещё так называемыми «нэпманскими ворами»…

Проблема российских (славянских) преступных организаций уперлась в соперничество этнических пришельцев с хозяевами территорий. В этих схватках ресленговый крен на стороне этноса. В новой жизни продажность и сговорчивость местного чиновничества помогают этносам легко находить язык подкупа.

При коммунистах российское воровское сообщество чувствовало себя вольготней. С советской властью легче было разговаривать, даже не предлагая деньги, а оказывая услуги правоохранительным органам. И хотя это каралось и осуждалось на вселенских сходках, все прекрасно понимали общую выгоду сторон.

У новой монетарной власти понятие общественного порядка заменили деньги. И этническая преступность, интеллектуально неразвитая, но национально-традиционно почитающая культ денег, несмотря на божеские заповеди, системно вписалась в коррупцию российской элиты.

Приближая этнические кланы, российское чиновничество стало отдалять от себя представителей славянских сообществ. Говоря языком Троцкого, образовались «ножницы». Они немедленно привели к ожесточенным схваткам.

У пришельцев глубокие банковские (свои же этнические) связи, что и гарантирует их признание в коррумпированных кругах власти, и, главное, общаки этноса вкупе превосходят авуары славян. Славяне в последнее время, опять же подражая государству, начали смешиваться с представителями этнического криминалитета.

Кульминацией возникшего калейдоскопа противоречий было демонстративное убийство Иванькова. Славянам брошен откровенный вызов. Поспешно проведенные подпольные советы делегатов славянских группировок всей России выработали новую стратегию поведения. Одной из ипостасей этой стратегии стало открытие архивов, которые, как оказалось, ведут особые летописцы («монахи» тайного воровского ордена). И это тоже своего рода подражание современному государству.