Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - Владимир Брюханов

Вот этого-то по дилетантски не понимали и не понимают никто из тех, кто до сих пор писал об Азефе – извиняемся за столь жесткую формулировку.

Что же касается политического лица Азефа, то об этом также никто всерьез не задумывался, кроме жандармского генерала А.В.Герасимова, работавшего с Азефом в 1906-1908 годах: «По своим убеждениям Азеф был очень умеренным человеком – не левее умеренного либерала. Он всегда резко, иногда даже с нескрываемым раздражением, отзывался о насильственных революционных методах действия. В начале я этим его заявлениям не вполне доверял. Но затем убедился, что они отвечают его действительным взглядам. Он был решительным врагом революции и признавал только реформы, да и то проводимые с большой постепенностью. Почти с восхищением он относился к аграрному законодательству Столыпина и нередко говорил, что главное зло России в отсутствии крестьян-собственников.

Меня всегда удивляло, как он, с его взглядами, не только попал в ряды революционеров, но и выдвинулся в их среде на одно из самых руководящих мест. Азеф отделывался от ответа незначащими фразами, вроде того, что „так случилось“.»[540]

Как ни странно, свои политические пристрастия Азеф не скрывал и от ближайших товарищей в руководстве ПСР[541]– и те должны были мириться с этим!..

Подобные свидетельства вызвали многочисленные, но весьма поверхностные последующие комментарии. Опять же при этом большинство авторов оказалось просто неспособно воспринять Азефа всерьез. Все это по-прежнему пытались уложить в рамки того, на кого же работал Азеф в тот или иной период своей довольно-таки гнусной деятельности – с последней оценкой невозможно не соглашаться.

Но не проще ли признать, что это не Азеф на кого-то работал, а эсеры работали на Азефа, не имея никакой другой реальной возможности делать хоть что-нибудь практически значимое?.. С полицией же дело обстояло не так просто, но между полицейским начальством и Азефом не раз поэтому возникали весьма резкие, ставшие впоследствии хорошо известными, конфликты и пререкания.

Действительно, сам Азеф не мог работать ни на кого, кроме себя самого, просто потому, что по уму и политическому таланту он на голову был выше ближайшего окружения и в революционном лагере, и в руководстве охранкой. Это признали только некоторые из его самых близких соратников по обе стороны баррикад.

Савинков так формулировал в ноябре 1910 года: «Горе наше, быть может, в том, что рост нашего Центрального комитета и нас, Боевой организации, не превышал роста Азефа»[542], – более честно и самокритично Савинков заявить не мог, но и это задело самолюбие соратников Савинкова и вызвало негодование партийных «светил»! А чего стоили все они вместе и каждый в отдельности – это нагляднейшим образом выявилось в 1917 году, когда судьба вручила им в руки власть над Россией, валявшуюся на улице, а они сумели только выронить ее снова туда же!..

Зубатов же, окончательно давший Азефу «путевку в жизнь», в 1916 году так писал в письме к Спиридовичу об Азефе: «Простите за дерзость, но он едва ли находил равновеликий себе персонаж среди его казенных руководителей»[543].

Азеф не сразу осознал свои истинные возможности и свое призвание, но именно этот человек оказался держателем судеб России в собственных руках, самым вульгарным образом убивая одних правительственных деятелей и сохраняя жизнь другим.

Мы не можем утверждать, стало ли это в достаточной степени воплощением мечты Тихомирова 1879-1881 годов, поскольку не располагаем точными формулировками истинных взглядов последнего в тот период, но это заведомо воплотило в жизнь установки Н.А.Морозова, продолжавшего во время взлета Азефа сидеть в Шлиссельбургской крепости. Тихомирову же оставалось наблюдать реализацию этих идей также только со стороны.

Гершуни нашел в Азефе то, чего ему явно не хватало в течение предшествовавших месяцев безвременья и поиска собственного пути: безоговорочную моральную поддержку и способность реально помочь при решении всех возникающих практических проблем.

Кроме прочего, Азеф не обладал амбициозностью Аргунова, старавшегося сохранить все дело в собственных руках, и легко уступал первенство признанным вождям – нисколько не ударяясь при этом в подобострастие и не умаляя собственного значения. Этим он наверняка подкупил не только Гершуни, но и М.Р.Гоца, В.М.Чернова, а затем Брешко-Брешковскую (хотя и не изжившую антипатию к Азефу, сложившуюся после первого знакомства) и остальных. Это позволило ему сразу объединить и связать усилия людей, до того не нашедших путей сойтись в единую организацию. Фактом остается то, что Гершуни без Азефа оказался не способен создать террористическую организациюю. Гершуни, поддерживаемый Азефом, сделал это легко и играючи.

Мало того: в декабре 1901 года Гершуни и Азеф продумали не только деятельность знаменитой в ближайшем будущем Боевой Организации (БО), но и вся Партия социалистов-революционеров (ПСР) явилась плодом их совместных задумок и организационной работы. Именно они организовали и конституциировали ЦК, привлекли в него известнейших авторитетов – М.Р.Гоца и В.М.Чернова (живших в то время, соответственно, в Париже и Берне, а затем переехавших в Женеву), и партия заработала – безо всякого учредительного съезда, выборов ЦК и принятия официальной программы. Последнее произошло много позже, на рубеже 1905-1906 годов, когда ПСР была уже организацией-ветераном, имевшей грандиозные заслуги в борьбе с царизмом.

Конечно, поначалу это была еще не партия, а классический призрак – почище «Исполкома Народной Воли». Но, тем не менее, когда одно за другим начались террористические выступления, вся Россия была поставлена этим призраком буквально на уши. Это и стало главным и самым заметным проявлением деятельности ПСР, созданной за несколько месяцев энергичными усилиями Гершуни и Азефа. Таким образом, надежды, которые на него возложил Аргунов, оправдались с лихвой.

Трудно переоценить роль Азефа в создании ПСР. В короткое время этот агент Департамента полиции стал ведущей фигурой всего революционного и либерального движения.

Положение, которое Азеф занял в ПСР, вполне позволяет сравнивать его с лидерами других политических партий, например – с В.И.Лениным или П.Н.Милюковым.

Азеф не был ни таким теоретиком, как Ленин, ни таким эрудитом, как Милюков – но много ли толку от такой теории и такой эрудиции? Ленин бесспорно был великим политиком, и он это доказал не своими сомнительными теориями, а проявив невероятную хватку и остроту понимания ситуации, борясь за власть в России в 1917 году и удержав ее за собой в последующие годы. Именно в этом и проявилось превосходство Ленина над всеми его современниками.