Тени над Заполярьем. Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев - Николай Баженов

Было ясно, что необходимо отправлять суда из Эйны, где они были обнаружены противником. Небольшой отряд под командованием капитан-лейтенанта Д. М. Бубынина уже готовился к выходу, когда вокруг начали рваться 105-мм артиллерийские снаряды. Это из района Титовки открыла огонь та самая немецкая береговая батарея, двенадцать дней назад якобы уничтоженная «Илами». Через две-три минуты по Эйне начала стрелять и береговая батарея, установленная в районе мыса Пикшуев. Их огонь стал неприятным сюрпризом для командования Северного флота, которое своевременно не озаботилось организацией регулярной авиаразведки возможных мест их установки.

Под артиллерийским обстрелом дрифтер ПМБ-61 взял на буксир катер № 42 и повел его к выходу из губы Эйна. В 16.00 к ним присоединился и катер № 9, на борту которого находился капитан-лейтенант Бубынин, получивший приказ вести суда в Порт-Владимир.

Через полтора часа этот небольшой конвой подвергся массированной атаке с воздуха. Десять Bf-109G связали боем барражировавшие над ним четыре «Харрикейна» и девять Як-1, которые через некоторое время вообще ушли в сторону своего берега, видимо, исчерпав лимит топлива. Пользуясь этим, FW-190A выполнили так называемый звездный налет на суда. Одна «девятка» на бреющем полете зашла с юго-востока, из района Порт-Владимира, восемь самолетов – с юго-запада, со стороны губы Западная Лица, а еще одно звено – с северо-востока, от мыса Шарапов.

Шесть бомб разорвались на расстоянии от пяти до двадцати метров по бортам и по курсу сторожевого катера № 9. Ударным воздействием и осколками на нем был поврежден корпус, единственная 20-мм пушка, две из трех счетверенных 12,7-мм пулеметных установки и радиоаппаратура. Но основной удар пришелся по дрифтеру ПМБ-61, тащившему на буксире катер № 42. Каждый из них получил по три прямых попадания. В результате через несколько минут они перевернулись и затонули.

Оставшиеся в живых моряки с ПМБ-61 успели пересесть в сохранившуюся шлюпку и направились на ней к берегу. Команда же сторожевого катера № 42, в том числе много раненых, оказалась в воде. Для ее спасения с катера № 9 спустили шлюпку. Поскольку немцы продолжали обстреливать оставшийся теперь в одиночестве сторожевик, капитан-лейтенант Бубынин не стал дожидаться, когда соберут всех пострадавших, а повел свой катер к мысу Шарапов, под защиту скалистого берега.

Считается, что во время этого налета зенитные расчеты сторожевых катеров смогли сбить два «Фокке-Вульфа» и повредить еще два, которые, оставляя дымные шлейфы, ушли в западном направлении. Но в имеющихся данных о потерях 5-го воздушного флота Люфтваффе нет никаких записей о сбитых или поврежденных в тот день FW-190A, кроме одного уже упоминавшегося выше самолета.

Сторожевой катер № 9 во время движения к мысу Шарапов был еще шесть раз обстрелян немецкими самолетами. В результате на нем вышли из строя последние огневые средства – счетверенная 12,7-мм и спаренная 7,62-мм пулеметные установки. Ранения различной тяжести получили 70 % команды. Израненный катер все же смог своим ходом дойти до мыса и приткнуться к берегу.

Тем временем спущенная с него шлюпка смогла найти и подобрать четырнадцать человек из команды затонувшего катера № 42. Среди них был и его командир лейтенант Перфилов с десятью осколочными ранениями.

Еще во время первого налета на этот маленький конвой для его прикрытия были направлены самолеты 6-й ИАД ВВС СФ. Однако прибыли они к месту событий, как говорится, к шапочному разбору, когда два судна уже были потоплены, а третье фактически выбросилось на берег.

По советским данным, флотские истребители выполнили тогда 75 самолетовылетов. Только пилоты Як-1 из 20-го ИАП провели семь боев с противником и затем отчитались аж об одиннадцати сбитых самолетах: восьми Bf-109 и трех FW-190. По две победы одержали старшие лейтенанты А. П. Губардин и М. Д. Никипок и младший лейтенант А. К. Таранов, и по одной – старшие лейтенанты Н. К. Куренок и А. П. Шипов, лейтенант К. К. Мельдизин, младшие лейтенанты В. М. Денисов и В. В. Нужин.

В период с 15.55 по 16.35 еще восемь «Харрикейнов» из 27-го ИАП провели бой с двенадцатью немецкими истребителями. После него младшему лейтенанту И. С. Едушу был засчитан один сбитый «Мессершмитт».

Час спустя четыре «Харрикейна» уже из 78-го ИАП столкнулись с четырьмя «фоккерами» и пятью «стодевятыми», которые попытались атаковать поврежденный катер № 9 и шлюпку с него, подбиравшую плававших в воде моряков с катера № 42. Ведущий группы младший лейтенант В. Н. Кириченко якобы сбил один «Фокке-Вульф», но и сам при этом был сбит и выпрыгнул на парашюте из горящего «Харрикейна».

Если сложить все рапорты о сбитых немецких самолетах, то получится, что 18 августа в боях над Мотовским заливом Люфтваффе лишилось сразу семнадцати самолетов. Четыре были на счету моряков, а остальные – на счету флотских истребителей. В то же время собственные потери 6-й ИАД ВВС СФ составили четыре «Харрикейна» из 78-го ИАП, при этом два летчика – младшие лейтенанты В. Аверьянов и В. Хасиев – погибли, и три Як-1 из 20-го ИАП.

Тут необходимо сделать одно примечание относительно числа сбитых самолетов, на которые претендует советская сторона. Если проследить эпизоды, связанные с отражением немецких налетов на корабли, конвои, порты, тыловые промышленные объекты и так далее, то прослеживается любопытная закономерность. Чем больше был ущерб от этих самых налетов, тем большее количество якобы уничтоженных самолетов фигурировало в донесениях летчиков-истребителей, команд кораблей и зенитчиков береговых батарей.

По данным Люфтваффе, результаты воздушных боев над Мотовским заливом 18 августа выглядят по-другому. Был потерян лишь один Bf-109G-6 W.Nr.15597 из 6-й эскадрильи JG5, пилот которого – Христиан Штольц (Christian Stolz) – пропал без вести. При этом немцы считали, что он был сбит не истребителями, а зенитным огнем, то есть моряками.

В течение 19 августа немцы продолжали атаковать сторожевой катер № 9, приткнувшийся к берегу около мыса Шарапов. Четырежды пары «Фокке-Вульфов» сбрасывали на него бомбы, но смогли добиться успеха лишь в последней атаке. Получив два прямых попадания, катер переломился пополам и затонул. Вместе с его командой погибли еще и три моряка из команды катера № 42, которых накануне успели подобрать из воды.

С конца августа 1943 г. объем грузов, доставляемых в Эйну и Большое Озерко, стал постепенно расти. Сторожевые катера и мотоботы старались проскочить через Мотовский залив под покровом темноты. В светлое время они разгружались, а когда начинало смеркаться, отправлялись в обратный путь.

К концу месяца в бухте Озерко скопились десять мотоботов. Половина из них стояла под разгрузкой у причалов на восточном и западном берегах. Это не осталось незамеченным для 5-го воздушного флота Люфтваффе, чьи разведчики регулярно пролетали над пунктами разгрузки судов.

28 августа над бухтой появились сразу 48 самолетов. По советским данным, двадцать шесть Ju-87, двенадцать FW-190A и десять Bf-109G сбросили на причалы и мотоботы в общей сложности около 140 бомб малого и среднего калибров. Четыре «Харрикейна» из 78‑го ИАП, оставшиеся на аэродроме в Пумманках, в воздух не поднимались, поскольку стало ясно, что у них не было никаких шансов уцелеть в воздушном бою с таким числом истребителей.