Как устроена экономика - Ха-Джун Чанг

Не подумайте, что это просто академический каламбур. Способ построения экономических показателей оказывает огромное влияние на организацию экономики, реализацию политики и в конечном счете нашу жизнь. Это касается даже самых основных цифр, которые мы считаем само собой разумеющимися, такими как ВВП или уровень безработицы. Исключение из ВВП работы по дому и неоплачиваемой работы по уходу за людьми привело к их недостаточной оценке. Стандартное определение безработицы недооценивает ее истинного масштаба, так как исключает отчаявшихся работников в богатых странах и людей с частичной занятостью – в развивающихся (см.главу 10). Естественно, политики пренебрегают этими видами безработицы.

Сказанное не означает, что все числа в экономике бесполезны или непременно вводят в заблуждение. Нам нужны такие показатели, которые дают возможность получить меру величины нашего экономического мира и отслеживать ее изменение; мы просто не должны принимать их бездумно.

«Все это прекрасно, – можете сказать вы. – Ну и что с того?» С вашей стороны было бы вполне разумно заявить, что вы только потребитель информации, производимой профессиональными экономистами, и не знаете, что вам делать с полученными знаниями. На самом деле с их помощью вы можете – и должны – сделать много важного. Я упомяну только три самые главные вещи.

Гарри Трумэн в своей типичной деловой манере однажды заметил: «Эксперт – это человек, который больше не хочет узнавать ничего нового, потому что иначе он перестанет быть экспертом».

Знания компетентных людей абсолютно необходимы, но специалист по определению очень хорошо разбирается только в одной узкой сфере, и мы не можем ожидать от него здравых суждений по вопросам, затрагивающим различные аспекты жизни (к каковым относится большинство проблем) и требующим сбалансирования разных человеческих потребностей, материальных трудностей и этических ценностей. Иногда экспертные знания приводят к зашоренности мышления. Некоторую дозу здорового скептицизма следует применять в отношении экспертов из всех сфер жизни, а не только из экономики. Но в последнем случае это особенно важно, поскольку здесь политический аргумент часто пытаются выдать за науку.

Вы должны быть готовы бросить вызов профессиональным экономистам (и мне в том числе), потому что у них нет монополии на истину, даже когда дело доходит до сугубо экономических вопросов (не говоря уже обо «всем на свете»). Экономика слишком важная сторона нашей жизни, чтобы отдавать ее на откуп профессиональным экономистам. Я пойду еще дальше и скажу, что готовность бросить им вызов должна быть основой демократии. Подумайте, если все мы обязаны слушаться специалистов, то в чем вообще смысл демократии? Если мы не хотим, чтобы наше общество управлялось кучкой самопровозглашенных знатоков, нам нужно научиться разбираться в экономике и бросить вызов профессионалам.

На стенах мэрии Гауды в Нидерландах начертан старинный латинский девиз: Audite et alteram partem («Следует выслушать и другую сторону»){196}. Именно такое отношение у вас должно быть при обсуждении любого экономического вопроса. Понимая исключительную сложность мира и учитывая безусловно ограниченную природу всех экономических теорий, следует быть объективными в отношении вашей любимой экономической школы и всегда оставаться непредвзятым. Конечно, это не значит, что у вас не должно быть своего – надеюсь, твердого – мнения, но это не то же самое, что глубокая убежденность в собственной правоте.

По-моему, в каждой школе экономики – от марксистской до австрийской – можно найти что-то полезное. В самом деле, на протяжении всей истории слишком много жизней было разрушено теми, кто был непоколебимо убежден в правильности своих взглядов – от красных кхмеров[133]до неолиберальных рыночных фундаменталистов.

Итак, вы узнали, насколько трудно изменить экономическую реальность – будь то низкую заработную плату в бедных странах, налоговые укрытия, служащие сверхбогачам, чрезмерную корпоративную власть или слишком сложную финансовую систему. В самом деле, насколько трудно изменить сложившееся положение вещей, даже если большинство согласно с тем, что оно служит лишь незначительному меньшинству, стало понятно благодаря ограничительной реформе, примененной к нашей современной неолиберальной экономической политике и к экономическим теориям, которые за ней стоят.

Иногда сложности вызваны активными попытками тех, кто извлекает выгоду из существующих механизмов, отстоять свою позицию путем лоббирования, медиапропаганды, подкупа или даже насилия. Тем не менее статус-кво защищен даже без особо активных действий со стороны определенных людей. Правило рынка «один доллар – один голос» резко ограничивает способность бедных слоев населения противостоять навязываемым мерам со стороны субъектов, изначально получивших большую долю дохода и богатства (вспомните, как в главе 4 я критиковал мнение Пола Кругмана относительно низких заработных плат). Кроме того, мы бываем восприимчивыми к верованиям, которые идут вразрез с нашими собственными интересами («ложное сознание» из главы 5), и это приводит к тому, что многие, страдая от несовершенства системы, тем не менее, защищают ее. Некоторые из вас, возможно, видели в теленовостях американских пенсионеров, протестующих против Obamacare[134]и требующих, чтобы правительство «убрало руки» от программы охраны здоровья населения, притом что это программа, финансируемая и управляемая государством.

Осознание трудностей, связанных с изменением экономического статус-кво, не должно заставить нас отказаться от борьбы за создание более динамичной, стабильной, справедливой и экологически устойчивой экономики, чем та, которая действовала в течение последних трех десятилетий. Конечно, перемены всегда болезненны, но когда за что-то борется много людей, происходит, казалось бы, неосуществимое. Только представьте, 200 лет назад многие американцы думали, что даже обсуждать отмену рабства невозможно; 100 лет назад британское правительство заключало женщин в тюрьму за то, что они требовали права голосовать на выборах; 50 лет назад за большинством из отцов-основателей сегодняшних развивающихся стран как за террористами охотились английские и французские спецслужбы. Как сказал итальянский марксист Антонио Грамши, «нам нужен пессимизм интеллекта и оптимизм воли».