Роман с Джульеттой - Ирина Мельникова

– Ты меня отвезешь домой?

– Домой? Куда именно? – хитро прищурилась Ольга.

– Туда, куда мне не очень хочется возвращаться, – вздохнула Алина и принялась снимать грим с лица. – Но завтра я точно расставлю все точки над i. Я устала, скучаю по детям. Мне надоело наконец видеть эти физиономии…

– Ты обиделась! – Ольга повернула ее лицом к себе. – Посмотри мне в глаза! Ты сходишь по нему с ума, а он не дождался конца спектакля!

– Да, я обиделась, – с вызовом произнесла Алина. – Илья обещал, что они останутся на банкет. А теперь я должна смотреть на эти потные рожи, – кивнула она на дверь, – улыбаться, о чем-то разговаривать с ними. Мне противно, но куда деться? – Она достала телефон и проверила пропущенные звонки. Нет, Илья не звонил.

Она набрала Лиду.

Та засыпала ее вопросами. Племянница слушала местное молодежное радио и уже знала об ошеломительном успехе «Джульетты».

– Лида, постой! – наконец-то вклинилась в этот поток слов Алина. – Я скоро приеду и все расскажу. Я хотела узнать, вернулись ли Илья и Луганцев?

– Н-нет, – протянула девушка, – не возвращались. А что случилось?

– Случилось то, что я сегодня не смогу лезть через забор. А что придумать, не знаю.

– Позвони Илье Сергеевичу! – быстро сказала племянница. – Он тебя провезет в своей машине.

– Ладно, я подумаю, – ответила Алина и, отключив телефон, посмотрела на Ольгу. – Признавайся, ты что-то знаешь?

– Ничего я не знаю, – обиделась подруга. – Сама в догадках теряюсь. Хотя, – она склонилась к Алине, – во время антракта я видела, как Илья быстро прошел по фойе в компании знаешь кого? Саши Колесникова – опера из области. Он то ли в угрозыске пашет, то ли по организованной преступности ударяет. Я еще удивилась, неужели, думаю, на премьеру приехал? Из него театрал, как из меня балерина. А потом, смотрю, Луганцев со своими канадцами протопал… Лица у всех серьезные, видно, что-то и вправду случилось.

– Наверно, случилось, – эхом отозвалась Алина и снова повернулась к зеркалу.

Ей стало, несомненно, легче, но разочарование от того, что Луганцева не будет на банкете, не покинуло ее. Господи, она так надеялась, что он увидит ее во всем великолепии: в красивом платье, среди цветов и восторженных поклонников. Увидит ее в момент триумфа! Ей было очень важно, чтобы Луганцев увидел ее именно такой! Но все напрасно!

Алина сжала руки в кулаки. Ну и пусть! Нашла из-за чего расстраиваться! Еще неизвестно, как повел бы себя Луганцев в этом дурдоме, от которого хоть и временно, но спасла ее Ольга. Возможно, и не подошел бы! С него станется! Задрал бы горделиво нос, чтобы не пробиваться сквозь плотную стену Цурановых и Серпуховых.

В дверь настойчиво постучали. И следом раздался голос Карнаухова:

– Алина Вадимовна! Это я! Срочно откройте!

Подруги переглянулись.

– Открой! – вздохнула Алина. – Все равно придется выходить.

– Тогда я пойду? – осторожно спросила Ольга.

– Подожди меня на вахте. В ресторан я поеду с тобой!

– А как же твои поклонники? Цуранов и Серпухов? Они ведь ждут тебя, – остановилась на пороге Ольга.

– Не будем их сталкивать лбами, – сказала Алина весело и попросила: – Открой уже!

Ольга открыла дверь и скользнула в проем, насколько ей позволили косяк и возникший на пороге Карнаухов. Он бросил в сторону Ольги недовольный взгляд и тотчас расплылся в улыбке.

– Алина Вадимовна, солнце мое! Ну, как вы? Отдышались? – Он окинул ее придирчивым взглядом. – А чего мордашка печальная? Кто вас расстроил?

– Никто не расстроил, – Алина безмятежно улыбнулась. – Просто… – и чуть не проглотила язык от неожиданности. За спиной Карнаухова виднелись два субъекта, чьи физиономии она мгновенно узнала, хотя никогда их не видела. С двух сторон они поддерживали огромную корзину с доброй сотней, а то и двумя, желтых роз.

Тот, что слева, был ниже ростом и чрезвычайно худ. Цвета старого пергамента кожа обтягивала череп. Сизые губы и две бородавки – на подбородке и щеке… Алину передернуло от отвращения. Дорогой смокинг и белоснежная сорочка, бабочка на шее и кепка на голове вместе бы смотрелись уморительно, если бы Алина не знала, кому они принадлежат. Впрочем, второй тип, хотя и выглядел чуть моложе, произвел на нее не менее отталкивающее впечатление. Он был невысокого роста, но крепким и широким в плечах, в обычном темно-сером костюме и в розовой рубашке. Сломанные уши и искривленный нос выдавали в нем бывшего спортсмена – борца или боксера. Маленькие глазки прятались под низким лбом, второй, свободной рукой он потирал чисто выбритый череп и улыбался во весь рот.

– Вот, Алина Вадимовна, хочу вам представить, – Карнаухов заискивающе улыбнулся, – Анатолий Григорьевич Тарханов, крупный бизнесмен и друг нашего театра. И… – Он повернулся к типу с низким лбом. – Василий Генрихович Рачков из Москвы…

Алина молча смотрела них.

– Я, пожалуй, пойду, – Карнаухов если и почувствовал неладное, то очень умело скрыл это за радушной улыбкой. – Дела, понимаете! Всем хочется засвидетельствовать свое почтение!

– Вали, вали! – Тарханов скривился в улыбке. – А мы тут покалякаем со звездой!

– До встречи на банкете, – пятясь задом, Карнаухов достиг двери. – Алина Вадимовна, машина будет через полчаса. Поспешите, голубушка!

– Я уеду с подругой, – сухо сказала Алина и посмотрела на нежданных гостей. – Проходите, господа, присаживаетесь!

Карнаухов, сделав большие глаза, осторожно прикрыл дверь. Алина почувствовала себя неуютно, но скрыла это за надменной улыбкой.

– Я слушаю вас, господа!

Рачков перехватил корзину у Тарханова и, приблизившись к ней, склонил голову в поклоне.

– Примите от нас эти цветы, Алина Вадимовна! В знак искреннего восхищения вашим талантом! – И водрузил корзину на ее столик.

– Спасибо! – Она продолжала стоять, наблюдая за гостями.

Тарханов развалился в кресле Собецкой, а Рачков опустился на пуфик, на котором пять минут назад сидела Ольга.

– Я вас слушаю, – с вызовом повторила Алина и отошла к туалетному столику.

– Колье, голубушка, колье, – быстро сказал Рачков. – У нас нет времени ждать, когда ты наконец созреешь!

– У меня его нет, и я не знаю, где оно! Я уже не раз говорила это и вашим приятелям, и в прокуратуре, – сказала она. – Неужели непонятно, что мне не нужны эти неприятности…

– Неприятности? – оскалился Тарханов. Кожа на лице у него натянулась, от чего кости черепа выступили более рельефно. – Ты еще не знаешь, что такое неприятности! Видела? – Он сдернул с головы кепку. Редкие волосы на лбу были выбриты вокруг багрового рубца. – Видела? – повторил он и прищурился. – Твоя родня мне чуть башку не раскроила! Но я сказал: прощу девку, если ты вернешь колье. Не вернешь, пеняй на себя!