Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков - Анатолий Вассерман

Менеджер коммерческой компании располагает, как правило, куда меньшими властными полномочиями, чем глава государства. Правда, многие транснациональные корпорации располагают реальной властью, сопоставимой с великими державами. Но юридически они всё же ограничены. Так, государство официально монополизирует насилие и налогообложение. Для получения прибавочной стоимости или наказания провинившихся сотрудников бизнесу приходится прибегать к юридически запутанным трюкам. Если же попытаться действовать в лоб — можно получить ощутимые неприятности.

Например, Евгений Александрович всё ещё сидит в Лондоне, хотя дело, возбуждённое в связи с его попыткой лично допросить заворовавшегося сотрудника «Евросети», формально уже закрыто. Конечно, допрос — скорее повод, чем причина: вспомните и обстоятельства продажи собственноручно созданной компании, и попытку кого-то из множества противоборствующих непубличных политиков сделать его руководителем партии «Правое дело». Но повод-то порождён именно формальной государственной монополией!

Зато в рамках подконтрольной части предприятия менеджер, как правило, располагает куда большей свободой и мощью, нежели государственный служащий или выборный политик. Ведь полномочия общественных структур формализованы под влиянием множества противоборствующих — и в то же время официально признанных равноценными — интересов. А бизнес заточен на получение единого результата — прибыли. Даже если это — характерное по определению — свойство маскируется красивыми словами об ответственности перед обществом. Теоретики свободного рынка полагают: лучший способ исполнить общественный долг бизнеса — аккуратная уплата налогов. А во всём остальном он должен быть свободен. И внешне, и — тем более! — внутренне.

Как известно по меньшей мере с древнеримских времён, proprietas est jus utendi et abutendi. По мнению некоторых знатоков латыни, эту формулу следует перевести «собственность есть право использовать обычным и необычным образом». Но куда чаще употребляют простое — хотя, возможно, и не вполне точное: «собственность есть право употреблять и злоупотреблять».

Менеджер — не вполне собственник. Но ему делегируется немалая часть полномочий собственника. Естественно, в рамках своих полномочий он обретает — если не de jure, то de facto — право злоупотреблять (или по крайней мере употреблять необычным образом).

Более того, мировой опыт доказал: наёмный менеджер зачастую в состоянии действовать вопреки интересам даже единоличного собственника — и тот иной раз замечает это лишь после перехода бизнеса от него к менеджеру. А уж распыление собственности подавно снимает с менеджеров любые ограничения. Нынешний скандальный опыт Алексея Анатольевича доказывает: миноритарный акционер не только не может всерьёз воспрепятствовать распилу и откату, но даже не в состоянии получить прямо предусмотренные законом сведения о деятельности менеджмента компании. Впрочем, что скромный блогер! Государство — далеко не миноритарный акционер тех же компаний — также не может толком защитить свои экономические интересы в них.

Выходит, едва ли не единственный работоспособный путь получения от наёмного менеджера приемлемых результатов — платить ему столько, чтобы он всерьёз опасался потери доходного места. Это не предотвращает соблазн в тех случаях, когда он существенно превышает легальную оплату. Но, по счастью для собственников (да и для экономики в целом), подобные удачи выпадают не часто и не каждому.

А уж если менеджера решено отстранить от дел — ему и подавно ничто не помешает учинить напоследок какое-нибудь особо выдающееся безобразие. Не только из личной мести увольнителю, но и ради классовой солидарности — чтобы впредь неповадно было изгонять наёмников только за плохие результаты работы. И чем хуже результат — тем больше соблазн напакостить под занавес. Ибо низменные чувства плохо сочетаются с высоким мастерством.

Мировая практика уже давно выработала способ если не вовсе предотвратить менеджерские шуточки под занавес, то по меньшей мере ощутимо сократить их вероятность. Традиционно его называют золотым парашютом. Принято считать, что наёмные менеджеры сами добиваются включения в свои контракты изобильных — иной раз равноценных зарплате за несколько лет — выплат при увольнении, длительного сохранения за собою социального пакета и прочих служебных возможностей и льгот. Но что заставляет работодателей соглашаться? Обычная конкуренция изрядно сбивает цену рабочей силы — даже весьма высококвалифицированной. Похоже, золотой парашют — средство самозащиты не столько наёмников, сколько нанимателей.

В 1974-м вице-президент Кинг (по отчиму — Форд), сменяя первого (и пока последнего) американского президента, подавшего в отставку досрочно, первым же своим указом в президентском качестве даровал Никсону амнистию за всё содеянное в Белом доме. Это вызвало изрядное негодование прогрессивной общественности. Но возможности юридической защиты уходящего президента были ещё далеко не исчерпаны. Его попытка предотвратить расследование подслушивания предвыборного штаба демократической партии в гостинице «Водяные ворота» законно признана попыткой вмешательства в дела правосудия. Но сами американские юристы доселе считают степень общественной опасности этой попытки исчисленной далёко не окончательно. Учитывая же расхожее мастерство затяжки судебных и парламентских дебатов, Никсон вполне мог надеяться продержаться на посту до официального конца полномочий — 20-го января 1977-го. Но эти два с лишним года вся страна была бы густо нафарширована политическими дебатами в юридическом оформлении. А у неё и без того хватало забот: валютный кризис, начавшийся в 1967-м, и нефтяной шок после Войны Судного дня в октябре 1973-го, требовали радикальной перестройки всего народного хозяйства. Фордовский указ об амнистии — золотой парашют, обеспечивший быструю смену неудачливого руководителя.

В нашем отечестве вопрос решён ещё радикальнее. Закон освобождает бывших президентов Российской Федерации от всякой ответственности за их деятельность на посту, предоставляет им полное государственное обеспечение на уровне, практически не отличимом от условий повседневной жизни действующего президента, и обеспечивает множество иных житейских благ, не зависящих от реальных результатов их деятельности. Многие политические деятели — не говоря уж о рядовых гражданах — возмущаются такой щедрой снисходительностью. Но кто знает, каковы были бы последствия судорожных попыток продлить президентскую власть за конституционные пределы?

Похоже, незачем жалеть средства на золотые парашюты. Окупятся.

В 1797-м, когда Юзеф Выбицки сочинял гордое «Ещё Польша не погибла», весьма оптимистично выглядели строки:

Dałr nam przykład Bonaparte,

Jak zwyciężać mamy.

Дословно:

Дал нам пример Бонапарте,

Как побеждать должны.

Молодой командир, чью фамилию тогда чаще произносили в исходной итальянской форме, нежели с французской утерей концевого гласного, как раз в 1797-м захватил Италию и уже считался величайшим военачальником революционной Франции. С его позволения польский генерал Ян Генрик Домбровски формировал в Италии польские легионы для освобождения своей страны, тремя годами ранее полностью поделённой между Австрией, Пруссией и Россией. Гимн легионов писал Выбицки.